Разбойник Кадрус - [2]

Полумесяц и крест в одном узоре! Христианство и ислам подавали друг другу руки! Что бы подобная эмблема могла означать?

Хотя рукоятка ножа другого всадника не отличалась столь богатой отделкой, как у первого, но она была не менее странной. Она представляла собой большой кусок слоновой кости, но так искусно украшенный, что тонкая работа лишь прибавляла ей ценности. На ней был изображен сюжет из соколиной охоты, но особого рода — жестокая хищная птица с распростертыми крыльями вырывала глаза у слона. Очевидно, обе эти странно украшенные рукояти имели особый смысл.

Добропорядочный мещанин, словно одолеваемый недобрыми предчувствиями, вызванными этими незнакомцами и их загадочным оружием, проскакал мимо них так быстро, как только могла вынести его лошадь, и вскоре скрылся из виду, направляясь к гостинице, о которой мы говорили.

Глава II КАК ОПАСНО ПОСЫЛАТЬ СВОЕГО СЛУГУ В СОСЕДНИЙ ТРАКТИР

Подгоняемый безотчетным страхом, путешественник быстро доехал до ворот постоялого двора. Услышав стук копыт на каменистой дороге, из гостиницы вышел человек и помог этому нежданному путнику слезть с лошади. Трактирщик редко видел других посетителей, кроме туристов, которым он подавал молоко, вино и изредка немудреную закуску.

— Как! — воскликнул он. — Это вы, господин Лонге?.. Что привело вас в такое время во Франшар?..

Поскольку ответа он не услышал, — приезжий поспешно вошел в гостиницу, даже не позаботившись о своей лошади, — трактирщик продолжал:

— Что с вами?.. У вас такой странный вид… Разве не надо задать овса вашей лошадке? Вы молчите, быть может, отвести ее в конюшню?..

Видя бесполезность всех своих вопросов, трактирщик настаивал:

— Наверное, вы что-нибудь потеряли, поэтому у вас такое мрачное лицо?

— Нет, — ответил, наконец, путешественник, — но встретить таких странных людей, как довелось мне, — все равно что наткнуться на виселицу.

— Людей с подозрительной внешностью?

— И да и нет…

— Это как?..

— У них на боку висели ножи такой диковинной формы, что я невольно дрожу, когда думаю о них.

— О, как же вы испугались такой ерунды! Разве все эти знатные господа в замке не носят на поясе охотничьи ножи? Ведь император привез нам кучу людей в бесстыдных костюмах, иначе не скажешь.

Путешественник не слушал, он продолжал свою мысль.

— Скажите, дядя Фрион, — спросил он трактирщика, опускаясь на одну из скамеек, стоявших у большого стола, разделявшего кухню на две части, — скажите мне, какая завтра будет погода?

— Какая погода? — повторил трактирщик, удивленный подобным вопросом.

— Ну да, — повторил Лонгэ, — как вы думаете, будет завтра дождь?

— О нет, дождя не будет! Может быть, короткая гроза, а долгого дождя нечего опасаться, тем более что еще не народилась новая луна.

— Однако в ущелье я слышал пронзительный крик дятла, указывающий на дурную погоду.

— Дятел во Франшаре! — воскликнул Фрион с недоверчивым видом. — Этого не может быть!

— Однако я слышал… Но это еще не все: что вы скажете об испуганном дрозде, который вскрикнул так, как будто вылетел из-под ног моей лошади?

— Так поздно? — удивился трактирщик. — Возможно, вас нынче донимает куриная слепота.

— Дядя Фрион, — сказал Лонгэ, словно боясь, как бы его не услышал кто-нибудь другой, — это не птицы пели, а говорят, что в здешних местах появилась шайка Кадруса, тогда вы понимаете…

— Шайка Кадруса! — воскликнул трактирщик. — «Кроты»?

— Да, кажется. Недавно один бедный купец, возвращавшийся с Меленской ярмарки, был убит при въезде в лес.

— Но «кроты» ли Кадруса сделали это?

— Ошибиться невозможно: у несчастного на горле была та самая необыкновенная рана, знаете, под подбородком — один удар кинжалом, рассекающий горло вдоль. Рана такая глубокая, что жертва всегда сама захлебывается собственной кровью, она вся остается внутри.

— Какой странный удар! — сказал трактирщик, не на шутку испугавшись.

— Так велит Кадрус, — сказал путешественник, также перепуганный. — А когда главарь приказывает, известно дело, шайка повинуется. Он хочет, чтобы его жертвы были помечены.

— Теперь я понимаю, что встреча с незнакомцами испугала вас, а эти необычные крики дятла и дрозда заставили вас призадуматься, но вот сейчас вернется с бельем моя жена, а оба сына придут с поля ужинать. Тогда, может быть, Кадрус со своей шайкой и побоится резать глотки такому множеству людей. Они, впрочем, знают, — гордо продолжал трактирщик, — что я отставной солдат и что за камином есть ружья, чтобы вооружить всех нас.

Это подробное перечисление сил, которыми трактирщик мог противостоять разбойникам, несколько воодушевило Лонгэ, и он тихо продолжал:

— Я сообщу вам о своем деле, дядя Фрион: сегодня фонтенблоский нотариус отдал мне деньги за мой саблонский дом.

— Уж не поехали ли вы в дорогу с этими деньгами? — с живостью спросил трактирщик.

— К несчастью, да.

— Не знаю, куда подевалось ваше обычное благоразумие, господин Лонгэ… Как! Сто тысяч франков в кармане — ведь вы за эту цену продали ваш дом? — и спокойно кататься в такое время по Франшарскому ущелью!.. Осмелюсь заметить, вы, верно, потеряли голову! А Жан, ваш старый слуга, почему он не с вами?

— Жан, — ответил домовладелец, — приезжал со мной в Фонтенбло. Вечер был такой душный, что я позволил ему сходить освежиться в трактир, который находится как раз напротив конторы моего нотариуса. Покупатель мой потребовал прибавить к контракту несколько новых пунктов, поэтому я пробыл в конторе дольше, нежели рассчитывал. Удивившись, что не вижу своего слугу у дверей конторы, я сам пошел за ним в трактир. Я нашел Жана за столом вместе с какими-то разносчиками… Он обычно пьет совсем не много, а тут находился в самом жалком состоянии. Вино развязало ему язык, и этот дурак рассказывал им о моей продаже, о том, как я увезу с собой сто тысяч франков, поскольку завтра же должен платить за покупку своего нового дома.