Разбой в крови у нас - [62]

Разочарованные спутники повернули обратно, но далеко уйти не успели. На пыльной дороге показалось несколько фигур, перегораживающих выход из тупика. Не до конца уверенные в том, что происходит, путники приблизились к ним сами.

Первым, на кого обратил внимание Захар, был уже знакомый ему лохматый мальчишка с ножом. Его спутниками были, разумеется, цыгане: из-под вытертых картузов виднелись черные как смоль лохмы и смуглые лица. Один из них был в необычной широкополой шляпе и держал в зубах маленькую трубку.

Кажется, именно он подал знак к стремительному и слаженному нападению. Через несколько мгновений путников крепко схватили за руки и освободили от их ценной ноши. Цыгане окружили их плотным кольцом, так что со стороны, должно быть, казалось, будто они, стоя в круг, обсуждают какие-то свои цыганские дела.

У себя под ребрами Захар чувствовал холод металлического лезвия и не сомневался, что такое же сдерживает его спутника.

– Никогда не заключайте сделку с одним из наших в обход семьи! Особенно если это женщина. У нее не было права отдавать имущество, принадлежащее всем, и она понесет свое наказание, – сообщил пленникам цыган в шляпе.

Захар пропустил все это мимо ушей. Он думал только о том, что его сокровище снова уплывает из рук.

Тем временем цыгане перекинулись нескольким фразами на своем наречии, и тот, что был в шляпе, снова обратился к пленникам:

– Раз этот жалкий лысый приказчик послал вас за ящиками, значит, в них есть какая-то ценность. Рассказывайте!

– Мы ничего не знаем! Нас просто попросили вернуть ящики, если они еще у вас! – замотал головой Захар.

Цыган прищурился, и его темно-карие глаза впились в ямщика с цепким недоверием.

– Может, и так, – задумчиво протянул он. – А может, и нет, но узнать это несложно.

Человек в шляпе усмехнулся и достал откуда-то из складок своего просторного кафтана длинный узкий стилет.

– Сначала завяжем тебе рот, чтобы никто не услышал твоих воплей. А потом я выколю тебе один глаз. Если это не поможет, то возьмусь и за второй…

Захар задергался было в цепких руках цыган, но получил болезненный укол в бок и снова замер. Обладатель стилета сделал шаг по направлению к ямщику и снова спросил:

– Ну, что? Будешь говорить?

Захар на одно мгновение прикрыл глаза – никакие богатства не стоят того, чтобы на всю жизнь погрузиться в такую тьму. Лучше уж выдать секрет купца и надеяться, что их не станут убивать, чтобы лишний раз не дразнить полицию.

– В одном из ларцов должно быть двойное дно, а там старинная икона, – выпалил он одним духом.

Цыгане снова перешли на свое наречие, и один из них ловко расковырял изящные деревянные ящички прямо на месте. Погнутая бронза и сломанное дерево полетели в дорожную пыль. Вскоре из недр одного из ящиков была извлечена небольшая темная икона, на которой трудно было разобрать написанный лик. На ней был покореженный жемчужный оклад.

Добыча лишь на мгновение увидела солнечный свет и тут же скрылась под полой необъятного кафтана цыгана в шляпе. Он бросил короткий взгляд на пленников и что-то сказал своим сородичам.

Захар внутренне похолодел – похоже, отпускать их не собирались. Григорий, видно, тоже что-то почувствовал и дернулся в руках грабителей. В чьей-то смуглой руке уже блеснул нож, но удара не последовало.

Плотное кольцо людей вокруг пленников расступилось, пропуская внутрь старую сморщенную цыганку. В зубах у нее дымилась маленькая трубка, а в руке, к изумлению Захара, уверенно лежал тяжелый револьвер со взведенным курком. Она заговорила на своем языке, не вынимая трубку изо рта, но Захару было довольно и резких интонаций ее хриплого голоса. Она была здесь хозяйкой, требовала и угрожала.

Но больше всего ямщика удивило, что мужчины отступали перед ней, виновато опуская головы и бормоча какие-то оправдания. Цыган в шляпе с поклоном преподнес ей свою добычу и тоже отступил, опустив голову.

Старухе добыча понравилась – интонации ее голоса потеплели. А потом она перевела взгляд на пленников.

– Вы не похожи на богачей, владеющих таким сокровищем, – она перешла на русский, который в ее исполнении все равно звучал резко и сухо.

– Это богатство не наше. Его хозяин умер, и я обещал пожертвовать икону в монастырь, – ответил полуправдой Захар.

Цыганка молча окинула пронзительным взглядом молодого человека и чуть дольше задержалась на Григории.

– Отпустите их, – потребовала цыганка, и мужчины молча, но недовольно повиновались. – А теперь идите.

Мужчины не двинулись с места, явно не одобряя самонадеянность старой цыганки.

– Я не шучу, – револьвер в ее руке чуть качнулся в сторону цыгана в шляпе. – Первый выстрел будет для тебя.

Мужчина сверкнул глазами, но отступил. Спорить с этой сморщенной женщиной у него не хватило духу.

Освободившиеся из цепких рук цыган ямщик и паломник с удовольствием наблюдали за тем, как они покидают улицу.

– Совсем дети от рук отбились, – посетовала тем временем старуха и, выразительно тряхнув револьвером, добавила: – Без этого уже и слов не понимают. Душегубство какое-то затеяли – никакого понимания! Пришлось бы из-за них снова с места сниматься… А мне и тут все нравится!