Разборка по-кремлевски - [52]

На экране телевизора сменилась картинка — стремительно пронесся кортеж из лимузина с флажком на капоте, джипов охраны и милицейского сопровождения.

Генерал Подобедов повернулся к сидевшему рядом с ним на скрипучем кожаном диване политтехнологу Глебу Черяевскому.

— Ну как?

— Неплохо, — без энтузиазма ответил политтехнолог. — Особенно насчет легкого простудного заболевания.

Гебешный генерал и политтехнолог встретились в той самой сауне, с разговора в которой и начался крупномасштабный заговор. Правда, с ними уже не было столпа администрации президента Алексея Кечинова, чей обугленный труп препарировали патологоанатомы. Но на войне как на войне, без потерь не обойтись. На этот раз парилка бездействовала. Мужчины сидели под зеркальным потолком в «фригидарии», как бы выразились древние римляне, знавшие толк и в хороших банях, и в удачных государственных заговорах.

— Что сказали губернатору? — поинтересовался политтехнолог и щелкнул пультом дистанционного управления.

В верхнем углу телевизионного экрана возник логотип «Евроньюс», внизу бежала бесконечная строка «без комментариев». А на самом экране бесноватый Артур Карташов, стоя на балконе, приветствовал ветеранов и неофитов своего движения. На переливающихся знаменах шевелили паучьими лапками стилизованные свастики. Взлетали в нацистском приветствии руки.

Подобедов поморщился, даже ему, «замутившему» все это безобразие, сделалось слегка не по себе, неофитов оказалось куда больше, чем он рассчитывал. Оставалось надеяться, что процесс не выйдет из-под контроля.

— Губернатору намекнули, что президент серьезно болен. При этом настоятельно порекомендовали держать это в тайне, — генерал повертел головой, разминая толстую шею. — Короче, он понял, что глава государства недееспособен, и, думаю, вскоре об этом будет знать большинство его коллег по губернаторскому цеху.

Глеб Чернявский сверкнул тонкими стеклами очков.

— Президент надежно изолирован?

Юрий Подобедов довольно ухмыльнулся:

— Муха не пролетит, можешь сам убедиться, полчаса тому назад мне доставили, еще и сам не смотрел, — и тут же открыл крышку ноутбука, стоявшего на журнальном столике. Моргнул и зажегся экран.

Генерал неумело поводил мизинцем по встроенному миниатюрному коврику, курсор совместился с файлом. На экране появилось изображение: президент мерил шагами вагон, скрестив на груди руки.

— Прямо тебе Наполеон Бонапарт на острове Святой Елены, — нервно хохотнул генерал. — Нервничает.

— И ты бы занервничал, — в голосе Чернявского не было и капли сочувствия.

— Его вебкамера, установленная на его же компьютере, снимала, — Подобедов вытер салфеткой вспотевшие ладони. — Вагон что тот сейф — мы его специально не тревожим. Пусть подумает и осознает, что выхода у него нет. От власти сложно отказаться. Но никуда не денется.

Президент на экране остановился у письменного стола, посмотрел прямо в камеру, взгляд стал злым, губы дернулись в зловещей ухмылке. Чернявский инстинктивно отпрянул от монитора. Подобедов испуганно повел плечами. Глава государства покопался в проводах, подведенных к компьютеру, изображение мигнуло и исчезло.

— Догадался, гад, — произнес генерал Подобедов.

— А ты чего хотел, мужик он неглупый.

— В отличие от Муравьева-усмирителя, — не слишком дружелюбно добавил чекист.

— У тебя есть на сегодняшний день лучшее предложение?

— Переигрывать поздно, — признался Подобедов.

— Да, велика Россия, а выбирать не из кого.

Чекист закрыл ноутбук, потянулся в бутылке вискаря, стоявшей на нижней полке журнального столика.

— Пить будешь?

— Хочу.

Янтарная жидкость полилась в рюмки.

— За то, что изоляция прошла успешно, — без особого энтузиазма проговорил Подобедов.

— Согласен.

Рюмки сошлись над столом. Политтехнолог глотнул спиртное и закашлялся.

— Что, вискаря пожалел? — ухмыльнулся он.

Лубянский генерал нутром чуял, что казавшийся идеальным заговор с последующим государственным переворотом неудержимо мутирует, словно вирус гриппа. Еще немного, и никакая сыворотка-противоядие его не возьмет.

— Чем быстрее мы все закончим, — Чернявский снял очки, и от этого половина его интеллигентности тут же улетучилась, — тем больше Муравьев нам будет обязан. Следовательно, мы легко сможем его контролировать. Если же пустим дело на самотек, он сумеет обойтись и без нас.

Подобедов по-своему понял намек:

— Помянем Алексея, неплохой мужик был.

— Кечинов — голова, но трусливым оказался. Не переживай из-за него. Исчез с телевизионного экрана, и скоро о нем все забудут.

Выпили не чокаясь.

— Главное — телевизионная картинка, — принялся объяснять прописные истины политтехнолог. — Для народа ничего в реальной жизни не происходит. Работа, дом… Народ ленится даже в окно выглянуть, но если ему на «голубом экране» показали, то это уже жизнь. Пока мы контролируем кнопку, против нас все бессильны.

Подобедов цедил спиртное сквозь зубы:

— Мы хотели электорат попугать, но, кажется, «ужастик» ему понравился.

— Все еще впереди, главное, успевать бежать впереди паровоза. Не дай бог, догонит — по рельсам размажет.

— Да уж, народный бунт жесток и беспощаден.

Глеб Чернявский потер разгоряченный лоб: