Разбитое сердце богини - [12]
– Наверное, мне не стоило этого говорить, – выпалила я.
Охотник отодвинулся от окна и посмотрел на меня так, словно только что вспомнил о моем существовании.
– Ты это о чем?
– Да там… этот, как его… Никита. Я его на место поставила. Наверное, не стоило. Он тебе еще это попытается припомнить.
Охотник улыбнулся. Улыбка у него была странная: углы рта слегка растягивались, и верхняя губа задиралась, обнажая зубы. Скорее это была гримаса, чем улыбка.
– Вряд ли. И потом, ты правильно его определила.
– А он в этом доме кто? Охранник?
– Он племянник Ипполита. Возглавляет его службу безопасности.
При словах «служба безопасности» лицо герцогини на портрете стало совсем кислым. Впрочем, это почти наверняка была игра теней – и моего воображения.
– А можно тебя спросить? – осмелела я. – Почему тебя все-таки называют Охотником?
– А почему бы и нет?
– Ты охотишься на людей? А то ты про каких-то ангелов говорил… Ты вроде как любого можешь отыскать, да? Поэтому Ипполит поручил тебе меня найти?
– Ну и зачем спрашиваешь, раз все уже поняла? – проворчал мой собеседник.
– Да, – самодовольно призналась я, – я сообразительная!
Все-таки улыбке – настоящей, открытой – удалось взять приступом его лицо. В уголках глаз обозначились озорные морщинки, черты лица как-то помолодели и смягчились. Я была поражена до глубины души, поняв, что ему на самом деле чуть больше тридцати, а не сорок, как я решила при первой встрече.
– А тебе часто приходилось убивать? – продолжала я. – А то вот Никита упоминал…
– Вздор все это, – холодно ответил Охотник. Мгновенно уголки его губ опустились, он замкнулся и тотчас же постарел. Вновь передо мной был собранный следователь Александр Авдеев с непроницаемым лицом.
Дверь бесшумно растворилась, но вошедший оказался всего-навсего слугой. Его вид и манеры настолько повторяли расхожее представление о типичном английском дворецком, что я ничуть не удивилась, когда вошедший заговорил по-русски с легким акцентом. Он объяснил, что Ипполит Сергеевич задерживается, но скоро будет, и если нам что-нибудь угодно, он, дворецкий, тотчас слетает на метле – пардон, тотчас достанет все, что нам надо.
– Спасибо, нам ничего не нужно, – сказал Охотник. – Мы подождем.
– Сударыня? – на всякий случай повернулся ко мне дворецкий.
Клянусь памятником Пушкину, это был первый раз в моей жизни, когда ко мне обращались подобным образом. Определенно, дом Шарлахова стоил того, чтобы туда попасть.
– Э… м… – в замешательстве пробормотала я. – Спасибо, мне ничего не нужно.
– Если вы вдруг почувствуете надобность в моих услугах…
Господи боже мой, это просто восхитительно – слышать человека, который изъясняется подобным образом! Я словно попала в начало прошлого века. Проклятье, ну почему на мне джемпер и джинсы, а не пенящееся кружевами платье со шлейфом от кудесника Дусе? Я бы тоже могла подать соответствующую реплику! Но в джинсах только и можно, что промямлить нечто нечленораздельное.
Чтобы скрыть, как я переживаю свой позор, я поспешно отступила к книжному шкафу и стала делать вид, что рассматриваю корешки. Сам шкаф был то ли из красного, то ли из розового дерева, но, во всяком случае, не из зеленого, это я могу вам точно сказать.
Слуга удалился так же бесшумно и благовоспитанно, как и вошел, так что у меня поневоле закралось подозрение, что его тут и вовсе не было.
– Терпеть не могу ждать, – вырвалось у меня.
– Та же самая проблема, – со смешком признался Охотник.
В комнате было тепло, почти жарко – разительный контраст с большинством московских домов, в которых еще не затопили. Спохватившись, я сняла куртку и положила ее на стул. Не могу ручаться, что красивый старинный стул не поморщился от подобного соседства; во всяком случае, куртка тотчас свалилась на пол, хотя – как написали бы в старомодном романе – ничто не предвещало ее падения. Я подняла куртку, отряхнула и стала искать глазами, куда бы ее пристроить, но тут передо мной как по мановению волшебной палочки возник вышколенный слуга. От неожиданности я даже отскочила назад. Мне почудилось, что он вот-вот скажет: «Сударыня, казнь точно в шестнадцать ноль-ноль, будьте пунктуальны!»
– Тысячу извинений, – промолвил он уже совершенно другим, небрежным тоном и забрал моего желтенького уродца. И я поняла, что манеры и вышколенность он приберегает лишь для тех, кто ему платит, а с такой, как я, можно и вовсе не церемониться.
Слуга скрылся за дверью – а может статься, и ускользнул в дымоход, настолько стремительным было его исчезновение. Прошло несколько томительных минут, во время которых я с преувеличенным вниманием созерцала книги в шкафу и слушала, как тикают на камине большие антикварные часы с пухлощекими амурчиками.
– Может, ты хочешь чего-нибудь выпить? – осведомился Охотник.
– Я еще не ела, – обиженно отозвалась я.
Он усмехнулся.
– Да, верно, мы ведь подняли тебя с постели. Извини.
Я вспомнила, что проснулась часам к десяти, а то и к одиннадцати. Люди в таких случаях обычно начинают оправдываться и говорить, что есть, мол, жаворонки, а есть совы. По-моему, лучше не оправдываться совсем, и поэтому я не сказала ничего.
