Разбитое окно - [6]

– Что слышно от Блэйн?

– Живет на Лонг-Айленде. Вышла замуж. Мы с ней мало общаемся. Так обычно бывает, когда нет детей.

– Помнишь, как вы вдвоем приезжали к нам в Бостон на длинный уик-энд? Здорово было, правда? – Ее улыбка казалась подрисованной, как маска клоуна.

– Да, неплохо.

Выходные в Новой Англии – поход по магазинам, поездка к полуострову Кейп-Код, пикник на берегу залива. Райм вспомнил, как нравилась ему местная природа. При виде позеленевших камней, выступающих из воды неподалеку от берега, его осенила идея собрать коллекцию водорослей, произрастающих в акватории вокруг Нью-Йорка, и создать базу данных для криминалистической лаборатории муниципального управления полиции. Он потом неделю мотался на машине по окрестностям мегаполиса, охотясь за образцами.

Примечательно, что за время той поездки в Бостон Линкольн и Блэйн ни разу не поссорились. Даже на обратном пути, когда они остановились на ночевку в маленьком коннектикутском мотеле, все было хорошо. Райм вспомнил, как им, словно опьяневшим от воздуха, пропитанного запахом жимолости, случилось отдаться охватившей их страсти прямо на полу выходящей в сад веранды.

После этого Линкольн больше не встречался с Артуром, только пару раз братья обменялись непродолжительными разговорами по телефону. Потом произошел тот несчастный случай, и всякое общение прекратилось.

– Артур как бы выпал из жизни, – со смущенной усмешкой признала Джуди. – Ты знаешь, что мы переехали в Нью-Джерси?

– Неужели?

– Арт преподавал в Принстоне. А потом остался без работы.

– Что случилось?

– Он был доцентом и занимался своими исследованиями. Ему не предложили профессорской должности. Арт считал, что его подсидели. Ты же знаешь эти университетские интриги.

Генри Райм, отец Арта, был прославленным профессором физики Чикагского университета. В этом ответвлении семейства Раймов университетская карьера считалась почетной. Перед окончанием средней школы Артур и Линкольн не раз спорили по поводу преимуществ научной и преподавательской деятельности, с одной стороны, и частного предпринимательства – с другой. «Работа в университете дает возможность приносить обществу огромную пользу», – расфилософствовался как-то Арт за парой банок пива, приобретенных братьями не совсем законным путем, что Линкольн тут же прокомментировал в менее пафосном тоне: «А вечно озабоченные лаборантки дают в том числе и возможность совместить полезное с приятным!» Тем не менее Арт сумел сохранить серьезное выражение лица.

Так что Линкольн ничуть не удивился, когда двоюродный брат стал университетским преподавателем.

– Его оставляли на должности доцента, но Арт предпочел уволиться. Очень уж разозлился тогда. Он рассчитывал сразу найти другую работу, но не получилось. После бесплодных поисков с трудом устроился на частную фирму, выпускающую медицинское оборудование. – Еще один нечаянный взгляд, теперь на инвалидную коляску со всевозможными техническими наворотами. Джуди залилась краской, будто совершила легкомысленный поступок. – Но там ему не понравилось, это было совсем не то, о чем он мечтал. Знаешь, он наверняка хотел навестить тебя, но, мне кажется, его останавливало чувство стыда за свою неудачу. А ты ведь такой знаменитый и прочее. – Наконец-то глоточек кофе. – У тебя с ним было столько общего, прямо как родные братья. Я так много нового узнала из твоих рассказов тогда, в Бостоне! Особенно об Артуре. Помнишь, мы полночи не спали, хохотали до упаду? А мой свекор, Генри, – когда был жив, ты у него с языка не сходил!

– Правда? Вообще-то мы довольно часто переписывались. Кстати, последнее письмо от Генри я получил за несколько дней до его смерти.

В памяти Райма сохранились десятки неизгладимых воспоминаний о своем дяде, но одно из них было особенно ярким. Высокий, лысеющий мужчина со здоровым румянцем на лице откинулся на спинку стула, от души хохоча и смущая тем самым многочисленных родственников, собравшихся за рождественским столом. Иначе, конечно, реагировали на это его жена, привычная к подобным выходкам, и юный Линкольн, тоже покатывавшийся со смеху. Он очень любил дядю. Линкольн часто приезжал навестить двоюродного брата, жившего с родителями примерно в тридцати милях на берегу озера Мичиган в Эванстоне, северном пригороде Чикаго.

Впрочем, сейчас Райм не испытывал ни малейшего желания впадать в ностальгию, а потому с облегчением вздохнул, услышав звук открываемой входной двери и семь хорошо знакомых твердых шагов по паркету, до ковра. Мгновением позже в лаборатории появилась молодая стройная рыжеволосая женщина. Она была в джинсах, черной футболке и расстегнутой нараспашку блузе вишневого цвета, из-под которой сбоку, повыше бедра, угрожающе выглядывала черная рукоятка ее табельного «глока».

Амелия Сакс улыбнулась и поцеловала Райма в губы. Краем глаза криминалист заметил непроизвольное движение Джуди, значение которого понять было нетрудно. Любопытно лишь, что же именно привело ее в замешательство: то ли ее собственная бестактность – даже не подумала поинтересоваться его личной жизнью, – то ли она просто не ожидала, что у калеки может быть любовница. Тем более такая обезоруживающе привлекательная, как Сакс, блиставшая до поступления в полицейскую академию на модельном подиуме.