Раз пенёк, два пенёк - [68]

Воцарилась тишина. Клавка задумчиво почесала нос, а Шурка потрогал загипсованную руку.

Но Петя только махнул рукой:

— Мало ли что Панкратыч наболтал с перепугу! Так, помянул Кабана, а участковый неправильно понял. Нельзя же сразу в сумасшедшие записывать человека! В общем, пошли освобождать соседа, Иван Иваныч.

Все вместе, они отправились прямо домой к Ефимову.

Участковый укладывал поленницу во дворе. Настроение его было отличным, старший лейтенант мурлыкал вполголоса армейскую песню.

— А у разведчика судьба порой коротка, как рукопашный бой…

Ефимов собрал охапку дров из наколотой кучи и уже собрался было тащить их к поленнице, когда вся компания появилась у него на дворе. Увидев ожившую «покойницу», милиционер выронил ношу из рук. Дрова повалились на землю, слова песни застряли в глотке, внезапно пересохшей.

Борода, глядя прямо в глаза участковому, подошла к нему вплотную и рявкнула на всю улицу:

— Кто тебе дал право людей заживо хоронить?! Самосуд на почве личной неприязни?!! Сей же час еду к прокурору и пишу заявление!!! Свидетелей полно, не отвертишься!

Ефимов вытер запястьем вдруг вспотевший лоб:

— Ты, это, не гони коней пока! Давай по-хорошему разберёмся. Видит Бог, я твоей смерти не желал. Бррр, спина сырая!

Старший лейтенант в полной мере осознавал, ЧТО они с Грендельманом натворили и какие последствия могут быть за это. Надо же! Человека живьём в землю закопали по их указке!

Тут участковый заметил Шурку и приказал ему тоном, не терпящим возражений:

— Дуй шустро за Грендельманом! Из-под земли мне его найди! Пусть все дела бросает и — сюда! Бегом, солдат, бегом!

Кудрявый, понимая, что дело принимает серьёзный оборот, ошпаренным котом рванул в «управу». Выкопали они — проблему начальству!

Грендельман уже полчаса разговаривал с Аланом, забыв обо всём:

— Что ж ты раньше-то молчал?!

— Так я Вас только сейчас увидел! А, вон Шурка идёт! Как говорится: на ловца и зверь бежит, — молодой мастер махнул рукой, — Шурка, давай сюда!

— Ладно, сейчас мы с ним поедем к этой… святой Клавдии. С тобой, значит, договорились? Никому ни слова! И девчатам своим скажите.

Грендельман потёр левый бок. Так и инфаркт заработать недолго!

— Умерло, — Алан для убедительности скрестил руки на груди.

— Ну, всё. Иди, работай, — директор похлопал парня по плечу, потом кивнул запыхавшемуся Шурке на стоящий рядом «УАЗик», — прыгай в машину, хлопец.

Шурку ждать не пришлось, он с ходу заскочил в салон. Директор уселся за руль и хлопнул дверцей. Автомобиль рванул, заметно превышая разрешённую скорость.

— Все присутствующие пока посидите в сторонке, но никуда не отлучайтесь! Иван Иваныч, вы тоже. А с тобой, гражданка, надо бы отдельно потолковать.

Грендельман не смотрел в глаза Клавке. Он заметил, как поседела баба. По их вине!

— Пойдём, потолкуем, — угрюмо отозвалась Борода.

Втроём они отошли в сторонку, удалившись метров на двадцать.

— Ты была мёртвая. Точнее сказать — совсем как мёртвая. Труп, да и только. Никто не хотел тебя живую закапывать, поверь мне, — Наум Лаврентьевич не знал, что и говорить в таком случае.

— А ты знаешь, что мне там, — Клавка привычно уже ткнула пальцем в землю, — пришлось пережить?! Да я лучше десять лет в лагере отсижу, чем там четыре… Ты слышишь, четыре дня!!! — Клавка зарыдала.

Участковый с директором, насупившись, ждали. Наконец, истерика прошла. Борода трясущимися руками вынула из кармана пачку с Шуркиным куревом. Грендельман тоже вытащил сигарету и дал Клавке огня.

Потом прикурил сам:

— Признаю, мы виноваты перед тобой. Давай договариваться о компенсации. За моральный ущерб.

— Давай договариваться! Во-первых, вы мне даёте добро на проживание здесь. Во-вторых, у меня нет паспорта. Надо помочь выправить. Ну, и прописка, соответственно. У Прохора. Он будет согласен. В-третьих, помогите материально. Это не вымогательство. На краску для волос, — Клавка провела рукой по своим сединам.

— У нас, в свою очередь, есть встречные условия, — вступил в разговор Ефимов.

Его раздражало поведение бабы, но он терпел. Слишком многое стояло на кону. Теперь уже пора поставить её на место.

— Не нарушать закон — раз! — начал загибать пальцы старший лейтенант.

Клавка утвердительно кивнула.

— Если ты во всесоюзном розыске, то всё равно будешь сидеть, чего бы мне это ни стоило. Два! — в голосе участкового послышались угрожающие нотки.

— Я на легальном положении, — отвечала Клавка совершенно спокойно.

Она не врала. До розыска дело не дошло, Борода покинула город вовремя.

— И, в-третьих. Паспорт тебе поможем выправить, если докажешь, что ты есть ты. Нужен какой-нибудь документ, подтверждающий твою личность. Поняла, о чём я?

Ефимов все свои условия выложил. Совесть его перед законом была чиста.

— Я есть я. Справка об освобождении тебя устроит?

— Вполне. И четвёртое условие — не пить! — выпалил участковый. Но это уже был перебор.

— Что-о?! Или у тебя здесь одни трезвенники живут? Оборзел, мусор! Бугор, так мы не договоримся, — Клавка сплюнула.

— Да, с последним пунктом Андрей погорячился, — поспешил замять конфликт в зародыше Грендельман, — перейдём к деталям?

Ещё примерно полчаса они рядились. Клавка плевалась и махала руками. Участковый упирался, как бык, глядя исподлобья на своего оппонента. Директор предлагал варианты, убалтывая то одного, то другого спорщика.