Раз пенёк, два пенёк - [65]
Лишь Клавка не поняла смысла сказанного:
— Чегой-то замолчали все, будто мент родился? Канаем отсюда, братки.
Компания покинула нехорошее место, даже не забросав землёй бывшую Клавкину могилу. Неверные лунные лучи освещали разрытую землю, зловещую яму и торчащие оттуда неструганные доски — обломки сконструированной Панкратычем «домовинки».
Алан с Васькой отправились провожать Веру. Ну, с этими всё ясно, они до утра домой не появятся. Любовь-морковь, всё такое! А Шурка повёл злополучную Клавку к себе в гости.
Петя сонно протирал глаза:
— Ты чего, Шурка, с дуба рухнул? Какое вино? Ночь на дворе…
— Петруха, тут такое случилось! Человек с того света вернулся! Войди в положение, братуха! Я знаю, у тебя есть!
Шурка уже минут пять как выпрашивал у Синего бутылку. Петя спросонок не совсем понимал, а вернее — совсем не понимал, в чём дело.
Он зевнул, почесался и сказал:
— Ладно, сейчас встану. Проходите пока на камбуз.
Шурка вышел из комнаты. Слышно было, как он пригласил гостя и щёлкнул выключателем. Синий нащупал лежащие на табурете штаны, одел их. Поискал в темноте обувь, тщетно шаря ногами под кроватью. После махнул рукой и, прямо босиком, отправился на кухню. Щурясь на лампочку, зевнул. Да так и застыл с раскрытым ртом. Остолбенел.
— Знакомься, это Клава. Петруха, ты чё? Сердце, что ли, прихватило? — обеспокоенно спросил Шурка.
Петя в ответ только икнул. Вдруг Синий стал часто креститься и бормотать что-то про себя.
Кудрявый досадливо забарабанил пальцами по столу. Эх, Петруха, Петруха! Уж не Павла ли заманила тебя в какую-нибудь секту? Лектор по атеизму, приезжавший как-то в их училище, говорил, что такие вещи случаются очень даже повседневно. Вот уж, воистину: с кем поведёшься, от того и наберёшься!
Между тем, Клавка просительно посмотрела на Петю:
— Выпить есть, земляк?
Синий молча, кивнул головой. Лицо его было белее мела.
— Угощай, брателло. Я сегодня с того света вернулась. Можно сказать — заново родилась! Грех не отметить такое, — Клавка тяжело, с надрывом, вздохнула.
Вид Бороды был удручающим. Волосы её, прежде каштановые, теперь казались сивыми. Седина частыми нитями прошила голову бабы. От Клавки несло затхлой землёй, немытым телом и чем-то ещё — неприятным и непонятным.
Петя, наконец, взял себя в руки. Он выудил из заначки бутылку портвейна и бухнул Клавке целый стакан.
— Делай.
Бороду уговаривать не пришлось. Она жадно выпила. После этого Петя налил себе и тоже причастился. Казалось, Синий хотел что-то сказать, но не знал, как начать разговор.
— Петруха! — недовольно произнёс Шурка.
Синий непонимающе уставился на приятеля.
— А мне? — парень считал, что ему тоже полагается снять стресс.
— Ну да, конечно. Держи вот, — Петя, булькнув в стакан, тут же исправил оплошность.
И снова предложил гостье:
— На вторую ногу?
Борода молча кивнула. Пока она пила свой стакан, Петя прикидывал в уме, сколько же дней прошло с похорон Клавки? Подсчитав, охнул. Четверо суток! Синий почесал мотню и вытащил из заначки вторую бутылку.
— Так что случилось-то с тобой? Клава, кажись?
— Ну да, Клава я. Вон, Кудря меня давно уже знает. Кудря, дружок! Что бы тётка Клава без вас делала? — Борода снова полезла обниматься.
— Ты расскажи лучше, как в гроб угодила? — Шурка отодвинулся от собеседницы.
Ему стали надоедать уже назойливые Клавкины проявления благодарности.
— Пошла я к Малофею. Думала, между нами говоря, — Клавка подмигнула, — «отработать» старичка.
Петя понимающе кивнул.
Борода продолжила:
— Ну, там, носорог какой-то нарисовался. Здоровый такой, что бульдозер, наглючий! По всему видать — беспредельщик.
— Это Кабан, наверное, был, — догадался Шурка.
— Вот, вот! Рожа — как у свиньи рыло. Закусились мы с ним по-серьёзному. Не смогла одолеть бугая, — Клавка горестно вздохнула, — вот, знать, уделал он меня.
Из раскрытой комнаты раздался шум и кашель. Послышались шаркающие шаги. На пороге кухни появился потягивающийся со сна Панкратыч.
— Сосед, у нас там ничего не осталось?
И тут бывший плотник узрел Клавку! Реакция у него оказалась отменной. Панкратыч, словно мячик, подскочил на месте, развернулся в воздухе и с диким криком пустился бежать. Загремело ведро на коридоре, хлопнула дверь. Сосед покинул жилище.
Клавка была не дура. Она недобро прищурилась и прошипела, глядя Синему прямо в глаза:
— Ну, рассказывай, дружок, всю правду. Пока по-хорошему прошу!
Петя тяжело вздохнул:
— Да что там рассказывать-то? Обнаружил тебя Панкратыч в придорожной канаве. Мёртвую! Естественно, сообщил сразу участковому. Ефимов с Грендельманом внимательно тебя осмотрели. Ни дыхания, ни пульса не наблюдалось. По всем признакам — жмурик. Ну, и решили они закопать тебя по-тихому. Нет человека — нет проблем, хе.
А мы с Павликом, руководствуясь указаниями начальства, похоронили тебя. Были твоими могильщиками, так сказать. Ну, промашка вышла, чего теперь икру метать? Всё хорошо закончилось, да и слава Богу.
— Тоже мне патологоанатомы! Профессора! Не могли на экспертизу свезти, что ли?!
— Вот там-то бы тебя точно распотрошили! Знаешь, какие в районом морге трупорезы работают? У Бори Суслонова спроси. Или, вон, хоть у Шурки, — Петя не чувствовал за собой вины. Стечение обстоятельств, что делать.
Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова. В книге присутствует нецензурная брань!
Велько Петрович (1884—1967) — крупный сербский писатель-реалист, много и плодотворно работавший в жанре рассказа. За более чем 60-летнюю работу в литературе он создал богатую панораму жизни своего народа на разных этапах его истории, начиная с первой мировой войны и кончая строительством социалистической Югославии.
Роман современного румынского писателя посвящен событиям, связанным с установлением народной власти в одном из причерноморских городов Румынии. Автор убедительно показывает интернациональный характер освободительной миссии Советской Армии, раскрывает огромное влияние, которое оказали победы советских войск на развертывание борьбы румынского народа за свержение монархо-фашистского режима. Книга привлечет внимание массового читателя.
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.