Раз… Красавица, Два… Чудовище - [6]

— Намного красивее… — я начал было рассказывать с энтузиазмом, но вдруг осознал, что разговариваю с чудищем, и решил лучше не говорить с ней о красоте. — Не очень, она довольно обычная женщина, — соврал я, не желая ни обидеть чудище, ни пробудить в ней гнев.

"Для такого красивого мальчика как ты, — написала она. — Я дам тебе Розу для исцеления матери, если ты женишься на мне."

Я остолбенел. Ее слова потрясли меня. Это был один из тех моментов, когда моя красота была моим же проклятьем. Если бы я был тем парнем, что пользуется всеми своими преимуществами, имело бы смысл принять предложение чудовища и спасти мою мать. Но я был тем, кто предпочитает девушкам книги.

"Запретная Роза не только исцелит твою мать. Она также подарит ей бессмертие", — написало Чудище. По крайней мере, её почерк был красив.

— Если это так, почему ты не исцелишь себя, — спросил я, немного опустив голову, так, чтобы она не разозлилась.

Долгая тишина, затишье перед бурей, должно быть, я оскорбил её.

"Роза не может меня исцелить, — ответило чудовище. Меня удивило признание, что у неё такой внешний вид из-за болезни или чего-то подобного. — Моё исцеление почти бесценно"

Я не хотел выяснять, кем она была, и как её можно исцелить. Я просто представил свою маму, бегущую по зеленым холмам, и принял решение. Я отдам свою молодость и красоту ради неё. И я почувствовал себя так прекрасно… Самопожертвование впервые в жизни. Такой горьковато-сладкий вкус. Почему самопожертвование ради любимых приносит такое удовлетворение. Об этом я в книгах не читал.

Я согласился на предложение Чудовища, замуровывая себя в замке, жертвуя своей молодостью и мечтами о будущем, ради призрачного слова "брак". Я знал, почему Чудовище хочет на мне жениться. Ему была нужна моя красота, даже если для этого требовалось бы меня пытать. Чего же ещё не хватало Чудовищу, как не красоты? Вот почему они всегда идут рука об руку — Чудовище и Красавица — потому что один поработил или приручил другого.

За несколько следующих дней я сообразил, как отсрочить свою женитьбу. Чудовище предупредило меня, чтобы я не заходил ни в одну комнату на первом этаже. Но каждую ночь я вламывался в одну из них, Чудовище ярилось и наказывало меня. И благодаря этому женитьба откладывалась. Её наказание было ужасным, жестоким, но оно казалось мне лучшим обменом за то, что мне пока не приходилось держать своё слово. Чем сильнее она меня наказывала, тем меньше я ей симпатизировал. Она была таким уродливым, жестоким чудовищем, что я совсем за неё не переживал. И всё же она поразила меня тем, что и у её наказаний были правила. Хоть всё тело покрывали шрамы, она никогда не портила моё прекрасное лицо. Я был для неё игрушкой, которую ей не купили в детстве отец-гоблин и мать-монстр, если у неё вообще были родители.

На ночь она приковывала меня к роскошной кровати в соседней с ней комнате. Хоть я и так никак не мог бы убежать из этого проклятого замка, она считала, что приковывание к кровати заставит меня, в конце концов, на ней жениться. Я пару раз пытался сбежать, но безуспешно. Ни одна дверь или окно не открывались без её желания, а моя книга по алхимии оказалась бесполезна перед лицом заколдованного замка. Разговоры с ней тоже были утомительными. Я не знал, была ли она на самом деле немой, но до сих пор она ни разу со мной не заговорила, а лишь писала записки на коже животных.

У Чудовища был вкус к музыке. Эти мелодии напоминали мне о танцах в Залах дворца. Это была прекрасная музыка, музыка аристократов, ночью она заполняла замок, мягко отражаясь от стен. Эта музыка помогала мне заснуть каждую ночь, превозмогая боль. Она помогала мне видеть сны… Во снах ко мне периодически приходила красивая девушка. У неё были светлые волнистые волосы, она шла ко мне через сад, полный Запретных Роз, под радугой. Её завивающиеся локоны развевались на летнем ветерке, и она приближалась ко мне с самой милой улыбкой. Её красота превосходила даже мою. Она продолжала идти ко мне, а в конце сна подошла совсем близко и прошептала на ухо:

— Полюбить нужно прежде, чем откроется вся красота.

Потом я просыпался весь в холодном поту и видел перед собой схватившее меня чудовище. Оно напоминало мне, что в настоящей жизни меня не ждали никакие красавицы. Просто мой разум играл со мной в жуткие игры.

Чудовище забрасывало меня дорогими одеждами, словно я был невестой, а она — моим наречённым мужем. И если я отказывался, она меня пытала. А ещё ей нравилось со мной ужинать и смотреть, как я ем. Сама же она передо мной никогда не ела. Когда я спросил, почему она так делает, Чудовище ответило, что если я увижу, как она ест, она станет мне противна, и я не захочу на ней жениться. Хотя позже я видел, как она ела тарантула.

Вот такое вот предложение руки и сердца.

"Как ты думаешь, ты сможешь меня полюбить?" — написала она однажды за ужином.

— Ни за что! — ответил я. Она столько меня пытала, что я уже не боялся говорить правду. Пытки, с которыми так сложно было смириться вначале, позже просто оставляли после себя воспоминания, которые не исчезнут никогда. Воспоминания были болезненными, но уже не удивляли и не шокировали.