Райское место - [39]

Логика, как и у Джейка, была неколебимой. Глаза — честными. Только плечи напряглись, будто для этого мальчика слова обретали физический вес — и все до единого падали ему на спину.

— Ладно, — кивнул я.

— Спасибо, — громко произнес Делберт. — Я очень люблю книги.

Я не успел сообразить, при чем тут книги, зато Роджер и Паула, следом за сыном обогнувшие пикап, чтобы поздороваться со мной, сделали вывод мгновенно.

— И вы туда же? — прищурилась миссис Энсон. — Мистер Риденс ему уже две книжки подарил, зачем еще?

Действительно, зачем? Тем более, судя по выражению ее лица, книги — вещь куда опаснее заряженных ружей, спиртного и воды с примесью галлюциногенов. Сначала две книги, потом четыре, а еще через день порядочный, хорошо воспитанный парень превращается в уголовника, сидящего на ЛСД. Разве не так? А ну, попробуйте скажите, что не так!

— От книг вреда не будет, — все-таки рискнул возразить я. — У меня дома несколько сотен книг, и у большинства моих знакомых собраны прекрасные библиотеки.

— А у нас без них отлично обходятся, — заявила Паула. Тон из вопросительного стал воинственным. Отлично подошел бы для того, чтобы на поле боя выкрикнуть «вперед, амазонки!». — Разбалуете мальчишку и уедете в свою Калифорнию, а нам что делать? Спустить все сбережения на книги для него?

Делберт незаметно отступил. Будто ждал, что мать вот-вот его ударит, и надеялся оказаться вне досягаемости ее ласковой руки.

Кого ты больше любишь, мальчик: папу или маму?

— Ладно уж, — Роджер обнял жену за плечи попытался удержать от атаки?

и подмигнул мне. — Книги места не перележат.

— А этот совсем от рук отобьется? — возмущение в голосе Паулы напомнило мне Дольфа. — И так сегодня, считай, не работал.

— Завтра отработает, — пообещал Роджер. — Ну что, мистер Хиллбери, пойдем внутрь? Мистер Риденс, наверное, уже вторую порцию приканчивает, а вы еще и капли не выпили.

Я не возражал. Делберт скользнул взглядом по моему лицу и отпрянул в сторону, чтобы' не мешать родителям пройти.

— Строго вы с ним, — заметил я, постаравшись произнести это как случайную фразу, обычное заполнение паузы.

— Выродок, — ответил Роджер. Так отец может сказать «слепой» или «детский паралич ему ноги изуродовал» — сказать устало, давно притерпевшись к печальному факту и похоронив надежду на то, что у него вырастет Настоящий Парень. Нет, этого никогда не будет, хотя это и твой ребенок. И ничего с этим не поделаешь. Слепой. Калека. Выродок. Не повезло.

Я не ждал продолжения. Только посмотрел вслед красивому мальчику, физически прекрасно развитому и неглупому — пусть дурак попробует запомнить названия сотни трав! А Роджер будто не видел, каков его младший на самом деле. Чем же Делберт так насолил родным и близким? Сельму терпят с улыбкой, а он, видите ли, выродок…

Но когда надо поздороваться с двумя десятками людей и желательно вспомнить все их имена, размышления приходится отложить на потом. Я пожимал руки всю дорогу от порога до стойки бара. Айлин О'Доннел тоже протянула узкую ладошку и спросила, научил ли меня Делберт распознавать овес. Пришлось признаться, что до этого мы пока не дошли. Все засмеялись. Я подумал, не спросить ли, где Айрис, но Чарльз Маккини оттер меня от Айлин и стал рассказывать, что они заработали сегодня мозоли, пока мы с Делбертом прогуливались, как миллионеры в отпуске.

Наверное, его сыну именно мозоли мешали управляться с магнитофоном: он вставлял кассету так неуклюже, будто впервые это делал. У Роя Клеймена получалось куда лучше, но сегодня Рой расслаблялся, не оглядываясь на нового диджея. Зато за стойкой снова стоял Ларри: должность бармена, видимо, была постоянной. Джейк в самом деле уже допивал стакан (не знаю только, какая по счету это была порция) и, когда я подошел, громко попросил повторить.

— И мне «Четыре розы», — сказал Роджер.

— И мне, — в унисон подхватили отец и сын Клеймены.

— А я хотел бы выбрать.

Ларри усмехнулся. Остальные просто загоготали.

— Вот они, городские вкусы, — объявил Чарльз. — Они там все выбирают. Нет чтоб взять и выпить по-свойски с простыми людьми.

— Я не такой, — запротестовал Джейк. Наверное, порция, которую он только что допил, была пятой. По крайней мере, раньше Джейку требовалось не меньше пяти порций виски, чтобы вот так ершиться и сверкать глазами. И это был его предел, а сейчас, хотя все начали уверять, что он — отличный парень, он попросил еще одну. Как он собирается танцевать в таком состоянии?

И как он сможет вспомнить, что нельзя, ни в коем случае нельзя говорить, что мы скоро уедем?

Мне захотелось встряхнуться мокрым псом, отбросить от себя параноидальные мысли и по примеру Джейка радоваться обществу. В конце концов, у меня нет никаких оснований бояться моухейцев или не доверять им.

Ларри эффектным жестом вскинул руку с бутылкой любимых обществом «Четырех роз» и жестом предложил мне подойти.

— Выбирай на здоровье, — усмехнулся он, небрежным взмахом другой руки охватывая весь имеющийся в наличии ассортимент спиртного.

Бутылки выстроились на полках, как по ниточке, но выбор был небогат. Восемь штук с этикеткой «Четыре розы», одна «Джонни Уокер» и… И вон ту бутылку я знаю. «Уайлд теркл», этикетка на краю надорвана, причем не ровно, а с изгибом, будто кто-то хотел оторвать уголок, но передумал. Джейк скорее всего, потому что именно эту бутылку я прошлой ночью закатил под его кровать. Она должна была лежать там или в мусорном ведре, если Джейк не поленился выбросить. Или если миссис Гарделл, убирая в доме, наткнулась на это свидетельство нашей городской распущенности (в Моухее вряд ли кто-то бросает пустые бутылки под кроватями). Но в любом случае эта бутылка не могла оказаться на полке под рукой у Ларри, наполненная и туго завинченная. Что в ней теперь? Виски домашнего производства?