Райский сад - [51]

Глава двадцать третья

Девушки коротали время за бутылкой шампанского «Перье-Жуэ», которое охлаждалось в ведерке со льдом, и их лица были свежи и прекрасны.

— Это напоминает мне встречу с бывшим супругом, — сказала Кэтрин. — От этого я кажусь себе очень современной. — Она была необыкновенно весела и прекрасна как никогда. — Надо сказать, что тебе эта роль подходит. — Она смотрела на Дэвида с шутливым одобрением.

— По-твоему, он в порядке? — спросила Марита. Она взглянула на Дэвида и покраснела.

— Ты только посмотри на нее, Дэвид! Она все еще способна краснеть.

— Она прекрасно выглядит, — сказал Дэвид. — Впрочем, как и ты.

— Ей не дашь больше шестнадцати, — сказала Кэтрин. — Она говорит, что сказала тебе насчет повести о нашем путешествии.

— Я считаю, ты должна была спросить у меня разрешения.

— Знаю. Но когда я начала читать сама, мне стало так интересно, что я решила дать почитать и наследнице.

— Я бы не разрешил ей читать.

— Дело в том, Марита, — сказала Кэтрин, — что его «нет» ничего не значит. Нужно просто стоять на своем, и в конце концов он уступит.

— Нет, я не верю этому, — сказала Марита и улыбнулась Дэвиду.

— Это оттого, что он еще не закончил повесть. Когда он закончит, ты сама все поймешь.

— Я не буду ее дописывать, — сказал Дэвид.

— Это некрасиво с твоей стороны. Ведь это был твой подарок мне и наше общее дело.

— Ты должен продолжить повесть, Дэвид, — сказала Марита. — Ведь ты продолжишь ее, правда?

— Ей хочется, чтобы ты написал и про нее, — сказала Кэтрин. — В самом деле, будет гораздо лучше, если у тебя там будет еще и темноволосая девушка.

Дэвид налил себе шампанского. Он заметил предупреждающий взгляд Мариты и сказал Кэтрин:

— Я продолжу повесть после того, как закончу цикл рассказов. Чем ты сегодня занималась?

— О, я провела чудесный день. Сегодня я принимала решения и строила планы.

— О Господи, — сказал Дэвид.

— Планы очень простые, так что можешь не стонать. Ты весь день занимался тем, чем тебе хотелось, и я рада этому. Но у меня остается право осуществить и свои планы.

— И что это за планы? — тусклым голосом спросил Дэвид.

— Во-первых, нам пора подумать об издании твоей книги. Я собираюсь отдать твою рукопись машинистке, чтобы она ее перепечатала, хотя бы в том виде, в котором она сейчас есть, и договориться с художниками насчет иллюстраций.

— Выходит, ты действительно занималась делом, — сказал Дэвид. — Но разве тебе не известно, что рукописи не отдают в перепечатку до тех пор, пока они не закончены, пока писатель не дописал свою рукопись и не подготовил ее к печати?

— Художникам я могу отдать и черновой вариант — просто чтобы они имели о книге представление.

— Ясно. А если я пока не хочу копировать рукопись?

— Разве ты не собираешься ее публиковать? Во всяком случае, я собираюсь. И пора уже кому-то из нас проявить практичность в этом вопросе.

— И какие же художники у тебя на примете?

— Разные. Для каждого эпизода свой художник. Мари Лорансен, Паскин, Дерен, Дюфи и Пикассо.

— Бог ты мой — Дерен.

— Представь себе картину, написанную Лорансен: мы с Маритой в машине в тот момент, когда мы впервые остановились по дороге в Ниццу.

— У меня этой сцены нет и в помине.

— Ну так напиши ее. Это будет гораздо интереснее и познавательнее, чем описание жизни аборигенов Центральной Африки в краале, или как там ты это называешь, покрытых мухами и струпьями, и твоего пьяного отца, от которого разит перегаром и который бродит по деревне, гадая, сколько среди этих маленьких уродов его собственных детей.

— Ну, понеслось, — сказал Дэвид.

— Что ты сказал, Дэвид? — спросила Марита.

— Я сказал: большое спасибо, что отобедала со мной.

— Может, поблагодаришь ее за все остальное? — сказала Кэтрин. — Уж не знаю, что нужно было сделать, чтобы ты проспал до самого вечера как убитый. Поблагодари ее хотя бы за это.

— Спасибо, что сходила со мной поплавать, — сказал Дэвид Марите.

— О, так вы плавали? — сказала Кэтрин. — Рада это слышать.

— Мы заплыли довольно далеко, — сказала Марита. — И потом отлично пообедали. А ты хорошо пообедала, Кэтрин?

— Наверное. Не помню.

— А где ты обедала? — мягко спросила Марита.

— В Сен-Рафаэле. Помню, что заезжала туда, но не помню, обедала я там или нет. Ведь я была одна, так зачем это помнить? Нет, я точно там пообедала. Во всяком случае, собиралась.

— А как ты доехала? Сегодня такой чудесный прохладный день.

— Не помню. Я не обратила внимания. Я думала о книге, как все устроить. Не понимаю, почему Дэвид так остро отреагировал на мое желание внести хоть какой-то порядок в нашу жизнь? Мы ведем такой беспорядочный образ жизни, что мне вдруг стало стыдно за нас.

— Бедняжка Кэтрин, — сказала Марита. — Но теперь, когда ты все распланировала, тебе, должно быть, легче?

— Да, и у меня было прекрасное настроение, когда я пришла. Я знала, что сумела сделать вас обоих счастливыми и так практично все устроила, а Дэвид ведет себя так, словно я идиотка или прокаженная. Но что же делать, если я практична и благоразумна?

— Я знаю, чертенок, — сказал Дэвид. — Просто мне не хотелось вносить путаницу в работу.

— Но ты сам все и запутал, — возразила Кэтрин. — Разве ты не видишь? Ты мечешься туда-сюда, от одного рассказа к другому вместо того, чтобы последовательно заниматься описанием нашего путешествия, которое для всех нас так много значит. У тебя так хорошо получалось, а ты взял и на самом интересном месте все бросил. Кто-то должен был тебе сказать, что твои рассказы — всего лишь повод для того, чтобы уклониться от выполнения своего долга.