Райская птица - [36]

Она должна поделиться с ним этим чудом. Сейчас же.

— Дэвид, — выпалила она неестественно высоким от волнения голосом: — У нас будет ребенок. Я беременна.

Она ожидала любой реакции, но только не такой.

Бессмысленное, потрясенное выражение появилось на его лице. Краткая вспышка боли промелькнула в глазах. Дэвид отложил нож и вилку и отчужденно заметил:

— Мои поздравления. Но извини меня, если я не разделю твой восторженный энтузиазм. Как могу я быть уверен, что ребенок мой, а не Локвуда?

Что-то оборвалось в душе у Сары. Она храбро преодолевала все препятствия, но теперь надежды больше нет. Горький вкус стоял во рту, острая боль — в сердце. Это был конец.

— Иди к дьяволу, — сказала она безжизненным голосом, чувствуя, что ее сердце сейчас разорвется от горя.

Муж взглянул на нее, отодвинул стул, встал и хрипло прошептал:

— Я только что там побывал.

11

Дэвид остановил машину у своего дома. Его лицо напоминало застывшую маску.

— Я высажу тебя здесь и поставлю машину в гараж.

Это были его первые слова за все эти долгие часы. Сара онемевшими пальцами пыталась расстегнуть привязной ремень. Она все еще была в шоке.

— Скажи Энн, чтобы перенесла мои вещи в комнату для гостей, — добавил он.

Требование логичное, смутно подумала она, но, переполненная чувством горечи, колко сказала:

— Мне казалось, мы собирались все обсудить. За этим и поехали в коттедж, верно? Я думала, что мне, наконец, дадут высказаться.

— Все изменилось, когда ты сказала мне, что беременна. — Он стиснул рулевое колесо так, что побелели суставы, и все тем же безжизненным тоном добавил: — Узнав, что Локвуд уходит со сцены, я понадеялся склеить кусочки нашего разбитого брака, сделать хоть что-то, чтобы спасти его. Но каждый раз, глядя на ребенка, я буду гадать, мой ли он. Жить с этим не смогу даже я.

— Марк никогда не был моим любовником! — быстро выпалила Сара. Она не могла не сказать этого, хотя понимала, что все кончено.

— Не лги, Сара. Нет смысла, — устало бросил Дэвид.

Она вошла в дом. На просторной кухне Бэзил чистил серебро, а Энн протирала овощи для супа.

— О мадам! Мы не ждали вас домой сегодня! — Экономка испуганно приложила руку к своей пышной груди. — Вы появились как призрак! — И тут же в тревоге спросила: — С вами все в порядке? Вы очень бледны.

— Все хорошо, — автоматически ответила Сара. Она как будто окоченела. — Я собиралась сообщить вам, что мы вернулись.

Она говорила «мы», как будто еще считала себя и Дэвида одним целым. Но никогда еще они не были дальше друг от друга. Даже когда он с презрением и одновременно страстью терзал ее тело, между ними существовала глубокая эмоциональная связь. Теперь не осталось ничего. Совсем ничего.

— Нет, я не хочу кофе, спасибо, — ответила она Бэзилу. — Может быть, мистер Бартон захочет.

И Сара бесшумно вышла из кухни, думая о том, как права была Энн, назвав ее привидением. Эта женщина так давно была замужем за Бэзилом. Смогла бы она понять проблемы Сары? Вероятно, нет. Она смотрела на любовь и семью как на простые, естественные, безыскусные отношения.

Сара решила не просить экономку переносить вещи. Она должна сделать это сама. Это будет последним прощанием с Дэвидом.

Ты ведь сама хотела спать отдельно, напомнила она себе, вынимая из его половины громадного шкафа деловые костюмы и повседневную одежду.

Но у нее были совсем другие мотивы. Она пыталась таким образом заставить мужа выслушать ее, надеясь, что он, наконец, поймет, как беспочвенны его подозрения. Только в этом случае они смогли бы попытаться возродить свой брак.

Теперь все. Конец. При этой мысли Саре захотелось плакать, но сил не было даже на слезы. Она словно впала в кому.

Страшная сцена в коттедже все еще стояла у нее перед глазами.

Дэвид убрал со стола и велел ей уложить вещи, чтобы уехать рано утром. Все еще потрясенная его словами о сомнительности отцовства, Сара поднялась наверх, взглянула в зеркало и подумала, как глупо она выглядит в нарядном облегающем платье с белой маской вместо лица.

Она не успела распаковать вещи, и укладывать было нечего. Оставалось только свернуться калачиком на кровати, натянуть мягкое одеяло на холодное тело и сказать «прощай» своему браку.

Сара всю ночь пролежала без сна, сухими глазами глядя в темноту. На заре она, все в том же платье, в котором спала, сошла вниз, таща за собой чемодан. Дэвид глянул на нее пустыми глазами. Он выглядел постаревшим. Тревога за мужа тут же ожила в ее сердце, и она быстро сказала:

— Дэвид, сядь, я дам тебе позавтракать. И давай попытаемся поговорить. Все не так, как ты думаешь…

— Забудь об этом. — Он отвернулся. — Завтракать я не хочу, а говорить нам не о чем. Это ничего не изменит.

С этого момента Дэвид вел себя так, как будто ее не существовало. Вероятно, для него так оно и было, думала Сара, вынимая последнюю рубашку из ящика комода.

Он никогда не притворялся, что любит ее, а теперь списывал из своей жизни, как списывают убытки. И этот процесс только начался.

— Это все? — Дэвид тихо вошел в комнату. — Я помог бы тебе, если бы знал, что ты делаешь все сама.

Он выглядел все еще бледным, но уже не таким усталым. Сара молчала. Что можно сказать в такой ситуации? Встать на колени? Нет. Похоже, что гордость — это все, что у нее еще осталось.