Район: репортаж - [49]

Он понял свою ошибку, но было достаточно поздно. Глупая гордость, которая шепнула ему мысль о том, что попавшегося на его пути бродягу он сможет нашинковать как свинью, погубила его. Выстрел прозвучал совсем неслышно.

Наёмник попытался уйти с траектории пули. Это спасло его. Ненадолго.

Девятимиллиметровая пуля пробила щиток на правом плече, чуть развернув в сторону и отбросив назад его распластавшееся в прыжке тело. А потом мой нож с хрустом вошёл слева в шею, разрубая хрящи и со скрежетом зацепив позвоночник…

Я отскочил, отбив успевшую сделать выпад руку с «Боуи» и уклонившись от карминовой струи, ударившей мне в лицо. Сделал шаг навстречу и прямым, сильным ударом, ещё раз вбил в него нож. На этот раз – в стык пластин комбинезона, точно меж рёбер. И провернул, вытаскивая.

Тяжёлое тело сползло по кирпичам, на которые его откинул мой последний удар. Хрипя, он зажимал руками раны в горле и груди. Кровь била тоненькими струйками, уже выпустив первый фонтан алого артериального наполнителя.

А теперь – вперёд. И, к слову, мне достался «Абакан» с девятью магазинами, что не могло не радовать.

Потом я зашёл в тыл «диким гусям», азартно расстреливавшим окна дома, из которого в их сторону огрызались три ствола Большого и Скопы. Всё остальное было делом техники. Одна граната, раскидавшая троих из них в стороны. Несколько очередей из автомата в спину оставшимся двум. Обычная, грязная и кровавая работа, ставшая, как ни страшно это прозвучит, привычной и надоевшей.

Мы опять выкрутились. Большой теперь дотянет до прихода Дыма и Валия. Ребята, по всем законам подлости, откликнулись именно сейчас, когда всё уже закончилось. И никаких угрызений совести у меня не было… Я не заставлял «диких гусей» идти по нашим следам и пытаться прикончить нас у Парка.

Настя торопливо шла вперёд, постоянно сверяясь со встроенным в КПК навигатором. Пока ей удалось не сбиться с курса, проложенного Скопой. Она торопилась, пытаясь успеть попасть в Город до окончательного наступления ночи, всё больше и больше опускавшейся на Район.

Девушка нервничала, причём намного больше чем могла себе позволить. Сейчас, когда она всё ближе и ближе подходила к конечной точке маршрута, Настя окончательно поняла, насколько сложно выполнить возложенный на неё приказ.

Казалось, вот только она была на приёме у директора своего департамента, полковника Зубарева. Совсем недавно проходила инструктажи, знакомилась со всей имеющейся информацией о Радостном.

Только чего стоили недели подготовки в сравнении с тремя неполными сутками здесь? Смерть Лёшки, давнего и надёжного напарника, бывшего ей почти родным. Возможная смерть проводников, что до сих пор отстреливались от наёмников, которых Пикассо не позволил ей увести за собой. Те мутанты на Топи, которые чуть не вытрясли жизнь и из неё…

Да что там говорить… Всё шло не так, как планировалось, но… Она должна дойти. Обязана закончить начатое. Загрузить вирус в систему обеспечения. Уничтожить этот гнойный нарыв, постоянно терзающий всё, до чего только сможет дотянуться.

Старший лейтенант ФСБ России Настя Ефремова, крепко сжав рубчатую поверхность рукояти «УЗИ», закрепив на плече мини-камеру, носимую до этого Лёшкой, и, сжав зубы, отбивающие невольную чечётку, шла в Радостный…

Взгляд в прошлое – 5

Лёшка Грачёв, молодой и подающий большущие надежды лейтенант Конторы, встал со старого, продавленного диванчика в прихожке стандартной трёхкомнатной «хрущобы»:

– Ну, мам, а мам, хватит тебе! – Он крепко обнял маму, чмокнув её в макушку, которой та еле доставала ему до груди. – Да всё нормально. Стандартная командировка же. Сувениров тебе привезу, магнит вон на холодильник, или ещё чего там. Ну, всё уже, хватит. Машина ждёт…

Его торопливые шаги быстро протопали вниз. Хлопнула подъездная дверь. Нестарая ещё женщина, с абсолютно седыми волосами, постоянно окрашиваемыми ею в тёмный цвет, вышла на балкон. Щёлкнула зажигалкой, прикурив «Вог», и торопливо затянулась. Да, стандартная командировка, одна из тех, которых за последние годы у её Лёшки было немало. Вот только почему не хотело успокаиваться сердце, которое и так работало на пределе. Последние лет семь…

Тогда Он ушёл в армию. Просто служить. И она считала, что Он «просто служил» до того самого дня, когда пришло первое письмо со штампом Моздока. После него каждый вечер она обязательно проводила за экраном телевизора, просматривая все новости на основных телевизионных каналах.

Приходили на выходных подруги. Они пили чай. А иногда водку, горькую и невкусную. Но дающую возможность хотя бы ненадолго забыть про постоянную напряжённость.

Потом, ранним весенним утром, когда за окном распускались свежие и ещё не запылённые листочки берёзок, Он позвонил в дверь. Вернувшись целым и невредимым оттуда, откуда недавно привезли мальчишку из соседнего подъезда. Учившегося с Ним в параллельных классах, а теперь, через три года после выпускного бала, привезённого с вокзала в «цинке».

Потом было поступление в государственный ВУЗ без экзаменов. Сын учился на юриста. Как тогда она была счастлива, пока…

На третьем курсе Его вызвали в одно из зданий в Старом городе. После чего Он перешёл на «заочку», получил вне очереди свои первые звёзды на погоны и уехал назад. Туда, откуда приходили письма со штемпелем Моздока.