Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера - [92]

Осенью 1941 года после долгих и трудных переговоров был образован Центральный национальный революционный комитет, который призвал чешский народ к активному сопротивлению, — это был крупный успех коммунистической партии. Бенеш в отличие от крайне правых военных кругов не препятствовал, учитывая настроения масс, объединению всех сил Сопротивления. Он не отвергал также и определенные формы сотрудничества чешского Сопротивления с Советским Союзом. Хотя за этим компромиссом нетрудно разглядеть трезво продуманный тактический прием Бенеша и стремление обеспечить себе определенные резервы для будущего — ведь значение Советского Союза в военной коалиции непрерывно возрастало. Все же эта позиция Бенеша имела объективно положительное влияние, она помогала активизации Сопротивления и, во всяком случае, не мешала возникновению широкого народного единства, явившегося позднее основой Национального фронта.

Все эти компромиссы и уступки, естественно, вовсе не означали, что Бенеш и другие влиятельные представители лондонской буржуазной эмиграции, особенно военной, отказывались от своих претензий на руководство. Они соглашались на компромиссы, рассчитывая, что в дальнейшем им удастся изменить неблагоприятную для них расстановку сил и обеспечить себе командное положение. Им было ясно, что их политическое будущее зависит от того, в какой степени они проявят себя в национально-освободительной борьбе — а как раз тут они были не слишком сильны. В этом причина не только различных дипломатических и пропагандистских кампаний, но и разработка планов действий парашютистских групп, к ним относится и план покушения на Гейдриха.

Сопротивление в стране находилось в это время в стадии формирования и перегруппировки сил, его самая активная часть — коммунистическая партия должна была заниматься совершенствованием методов конспирации и всесторонней подготовкой к постепенному переходу к наступательным формам борьбы. Покушение на Гейдриха произошло в то время, когда движение Сопротивления не было еще настолько сильно, чтобы приступить к вооруженной борьбе; оно застигло его неподготовленным и беззащитным. Поэтому покушение не могло стать толчком к подъему борьбы, сигналом к далеко идущим многосторонним акциям против оккупантов, которые помешали бы последующим репрессиям. Напротив, движение Сопротивления было чрезвычайно чувствительно поражено обрушившимся на него лютым террором.

Отважные действия парашютистов не дали тех результатов, в которых они были уверены, причем их уверенность всячески поддерживали из Лондона, и это обстоятельство придает их мужеству и героизму глубоко трагическую окраску. Подобного ощущения нельзя избежать, думая о самоотверженности чешских патриотов, которые помогали им с самыми чистыми намерениями и только немногие из которых чудом остались живы.

В результате неумолимого действия социальных закономерностей последствия политики лондонских буржуазных кругов обернулись против них самих. И вот опять один из парадоксов этого времени: акция, рассчитанная на усиление буржуазных позиций в стране, привела в упадок буржуазное движение Сопротивления. Горько читать в нацистских реляциях, как легко были разгромлены остатки тех организаций Сопротивления, где взаимосвязь осуществлялась по армейскому принципу вышестоящего и нижестоящего звена, с громоздкой системой руководства, с подробными списками участников и обширным делопроизводством. Применяемые против них нацистские полицейские методы были действенны и успешны; сотни и тысячи людей, вовлеченных в сеть этих организаций, были арестованы задолго до того, как им надо было принять участие в какой-либо боевой акции. Гестаповцы проникли до самых основ этих организаций; они получили достаточно полное представление о методах их деятельности, рассадили во все возможные будущие центры свою агентуру и таким образом уже в зародыше ликвидировали попытки их обновления и оживления. Буржуазное Сопротивление так и не оправилось от этих ударов и уже не было в состоянии предпринять какие-либо серьезные действия.

Депеша из Лондона, принятая 3 июня 1942 года подпольной радиостанцией «Либуше», той самой «Либуше», которая незадолго до покушения настоятельно предупреждала о могущих возникнуть в случае осуществления акции пагубных последствиях, звучала как жестокая издевка. Это была одна из последних депеш, которую радист Потучек вручил своему командиру Бартошу (он же Мотычек); ее вскоре обнаружили у него гестаповские ищейки.

«От президента: меня радует, что вы поддерживаете связь, и я горячо благодарю вас. Я вижу, что вы и ваши друзья полны решимости. Это служит для меня доказательством, что позиция всей нации непреклонна. Заверяю вас, что это принесет успех. События на родине воздействуют очень сильно и вызовут огромную признательность движению Сопротивления чешской нации».

Может, это было подслащенной пилюлей Бенеша? Пластырем на раны, которых нельзя было не ожидать?..

Стремление оживить буржуазные организации в стране парашютистскими инъекциями не привело к желаемому результату. Парашютисты, посылаемые из Лондона, заранее выданные предателями, падали на землю, блокированную нацистскими вооруженными отрядами. Еще с мая 1942 года гестаповцам служил Вилиам Герик, в июне к нему примкнул Карел Чурда Оба бывших парашютиста стали «доверенными лицами». Они рассказали все, что знали о подготовке и задачах лондонских парашютистов, дав тем самым возможность гестапо проникнуть и во всю сеть связных, которой пользовались парашютисты. О методах деятельности десантных групп нацистская контрразведка в то время получила больше всего сведений из своего рода военного дневника командира группы «Сильвер А» Альфреда Бартоша Вместе с дневником гестаповцы нашли среди вещей Бартоша и депеши радиостанции «Либуше», шифровальный ключ и другие данные. Это значительно облегчило гестаповцам их контракции. В нескольких случаях Чурда и Герик просто послужили приманкой: по заданию гестапо они развили бурную деятельность, способствовавшую дезориентации лондонского центра и разоблачению местных связей; тем, кто, полностью доверившись им, сотрудничал с ними, это, разумеется, стоило жизни. Они так же, как и парашютисты, умирали. И это были не только жертвы нацистского террора, но и жертвы буржуазной концепции Сопротивления, которая требовала создания крупных, по-военному организованных групп, готовых выступить в последней фазе войны, с тем чтобы совершить «переворот» и стать фактором, нейтрализующим революционную активность народа, гарантирующим сохранение буржуазного строя.