Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера - [25]
Чехия была недосягаемой для английской авиации, поэтому туда был переведен целый ряд военных заводов из Германии. Местная военная промышленность также работала на полных оборотах (вместо трехсменного рабочего дня по восемь часов Гейдрих ввел двухсменный по двенадцать часов). В итоге в конце 1941 года вермахт получал отсюда треть танков, четвертую часть грузовых автомашин и прицепов и сорок процентов стрелкового оружия.
Учитывая эти меры и поднятие уровня жизни (население жило в общем-то неплохо), чехи решили не рисковать, не вести никакую подпольную борьбу и спокойно пережить тяжелые годы, считая, что оккупация будет продолжаться не вечно. И они послушно работали на Германию до самого конца. Производство сельскохозяйственной продукции в Чехии было не ниже, чем в самом рейхе. Производительность труда промышленных рабочих не уступала показателям немецких рабочих. (Если они и восстали, то это случилось уже тогда, когда немецкие войска стали отходить из Богемии и Моравии.)
Создалась видимость примирения чехов с немецким господством, и протектор, принимая вместе со своей супругой различные чешские делегации, ее всячески поддерживал.
Сообщения о примиренческих успехах Гейдриха шокировали Эдуарда Бенеша, возглавлявшего чешское правительство в изгнании в Лондоне. Кладбищенское спокойствие в протекторате и пассивность населения отрицательно сказывались на позициях эмигрантского правительства в переговорах с союзниками. Только активность движения Сопротивления могла сделать это правительство легитимным и дать ему возможность требовать от союзников учета чешских интересов после окончания войны. Достичь этого было невозможно, пока немцы во главе с Гейдрихом успешно проводили свою гибкую оккупационную политику. Единственную возможность активизации сопротивления Бенеш видел в устранении Гейдриха. Его убийство могло, несомненно, вызвать жестокие ответные меры немцев и привести к пролитию большой крови, но без них чешское сопротивление было немыслимо.
В декабре 1941 года руководство чешской эмиграции приняло решение об устранении Гейдриха.
Душан Гамшик, Иржи Пражак
БОМБА ДЛЯ ГЕЙДРИХА
Близится двенадцатый час
Ружейный залп, каски застыли в неподвижности.
— Смирно! Равнение направо!
Барабанные палочки взлетают вверх и падают:
— Т ррам-тарам-трамтам!
Грохот барабанов разрывает тишину Градчанской площади. Дребезжат оконные стекла, за которыми не видно людей, вздрагивают стеклянные колпаки фонарей. Музыкантская команда подносит к губам свои дудки, и над площадью разносится «Слава Пруссии».
Почетный караул вермахта, СС и полиции держит равнение направо.
«Имперский протектор Чехии и Моравии, рейхсминистр барон фон Нейрат счел необходимым обратиться к фюреру с просьбой продлить ему отпуск для поправки его расшатанного здоровья. Учитывая это обстоятельство, фюрер не мог отклонить просьбу имперского протектора и назначил обергруппенфюрера СС, генерала полиции Райнхарда Гейдриха на время болезни имперского министра фон Нейрата исполняющим обязанности имперского протектора Чехии и Моравии».
Официальное сообщение, переданное рано утром (в рабски точном переводе) протекторатным радио, было в этот день не последним.
Со стороны храма Св. Вита доносится мелодичный бой часов. Отмеряется время. Близится двенадцатый час для человека, чья нога в начищенном до блеска сапоге, как раз в этот момент высунувшись из автомобиля, впервые ступила на пражскую мостовую. Осень. Воскресенье, 28 сентября 1941 года. День св. Вацлава, покровителя чешской земли.
— Ахгунг! — раздается у входа в Град команда начальника караула.
Стройный высокий генерал торопливо шагает вдоль рядов. Левая рука его сжимает шпагу, правая, поднятая для приветствия, простерта к городу.
У Ворот Матиаша играет военный оркестр. На флагштоке Града поднимается штандарт нового хозяина: две молнии на черном поле — эмблема СС.
Во внешнем дворе Града переминаются с ноги на ногу официальные лица.
— Почему же именно полицейский генерал? — перешептываются господа из «правительства» протектората. Они надели в честь торжественной встречи твердые воротнички и парадные костюмы.
— Каков бы ни был этот Нейрат, но, во всяком случае, в нем чувствовалось благородное происхождение, — заметил доктор Крейчи.
— Аристократ, — вспомнил крупный помещик Ян Фоусек, официально признанный глава коллаборационистов[52] из «Национального единения», которому Нейрат разрешил сохранить дворянский титул.
— Дипломат старой школы, — сокрушались коллеги-министры, уже привыкшие ладить с Нейратом и готовые даже забыть кровь чешских студентов, обагрившую в ноябре 1939 года его белые перчатки.
— Почему же именно Гейдрих? — размышляли не без нервозности представители рейха со свастикой на рукавах. Они вышли вперед, как и подобает их положению на чешской земле. Они поскрипывают сапогами, теребят пряжки портупей. — Почему же все-таки Гитлер послал сюда именно Гейдриха?
— Хайль! Зиг хайль! — скандируют пражские соплеменники Гейдриха, выстроившись длинными шпалерами вдоль въезда в Град. Они не дождутся от нового протектора ничего, кроме военных орденов и крестов. Да еще, может, иногда им посчастливится увидеть, как он хмурит свой и без того нахмуренный лоб, хотя и трудно с уверенностью сказать, где кончается его лоб и где начинается нос. Тот, кого приветствуют восторженными криками, не гонится за овациями толпы, его стиль — «Ночь и мрак». Без церемоний, без музыки, без парадов. Поэтому и церемония представления будет краткой. Время Гейдриха — словно нацеленный пистолет, тут не должно быть никаких задержек. Статс-секретарь К. Г. Франк едва успевает называть новому шефу должности, чины, имена подчиненных. Гейдрих знает о них все еще до того, как те успевают подобострастно пожать ему пальцы. Знать о каждом человеке больше, чем он может предполагать, — это метод, от которого шеф службы безопасности не откажется и в роли протектора Чехии и Моравии.
