Рай на тропическом острове - [30]

– Есть вещи, в которых не так-то просто признаться, – отчаянно медлил он.

– Но ты здесь именно для этого, не так ли?

– Твой упрек справедлив.

– Не тяни. Рассказывай все начистоту! – потребовала она.

– Павели утверждает, будто у него есть доказательства того, что я убил человека, отдавшего приказ отравить моего отца, – заговорщически проговорил принц.

– Ты прикончил этого вашего бывшего диктатора?! – не слишком затрудняя себя выбором терминологии, ужаснулась Леола.

– Ммм… да, – сказал он, как нашкодивший мальчишка. – Но я не мог поступить иначе. В тот момент я не видел иного выхода.

– Что-то у меня в голове это не укладывается. Сколько тебе тогда было?

– Шестнадцать. Зеленый, как ухоженный газон, и полный романтическими бреднями, как книжный шкаф моей прапрабабушки. Зов крови, долг чести, вендетта, заслуженное возмездие и все такое прочее…

– Как это произошло? – спокойно спросила Леола, присев на кровать.

– Наш отец, – начал Нико, опустившись возле нее, – рассказывал мне и Роману о потайном ходе в замок, который проложен от утеса сквозь гору. Этим ходом пользовались во время войны, по этому же самому тоннелю спасся он сам, когда родители посадили его на лодку и отправили в Италию. Отец, который всегда надеялся вернуться на родину и искал общения с земляками, избегал откровенничать с каждым, опасаясь тайной полиции. Но однажды он познакомился с молодым эмигрантом, отца которого арестовали по навету, а затем казнили. Отец ввел Клето, так его звали, в семью. Клето тогда был чуть старше меня. С ним– то мы все и организовали, когда не стало моих родителей. Мы мстили. Без этой мести мы не могли бы жить. Мы воспользовались нелегальными каналами, переплыли залив, нашли лаз. Диктатор не отличался скромностью. Княжеский замок он сделал своей постоянной резиденцией. Все остальное должно было стать делом техники. Мы предполагали воспользоваться старинным дуэльным пистолетом моего отца.

– Но вы ведь этого не сделали? – с надеждой в голосе спросила Леола.

И вновь Нико медлил с ответом, изводя ее своим мальчишеским молчанием.

– Ты не мог убить человека, каким бы мерзавцем он ни был, – убежденно заключила девушка, которая уже решила все для себя.

– Похоже, ты знаешь меня лучше, чем сам я возомнил о себе в ту пору. И эта нерешительность лежит пятном на моей совести. Я элементарно струсил. Признаваться в этом еще сложнее, чем признаваться в истреблении мрази.

– Но ты не убил его, а это главное!

– Я преодолел огромный путь, рискуя своей жизнью и жизнью друга. Мы проникли в логово зверя. У нас был беспроигрышный план. Пистолет лежал в моей руке. Я взвел курок. Я был готов прикончить эту скотину. У меня были для этого все основания. Я просто обязан был свершить месть.

– Но ты не сделал этого. Ведь так? Ты не убийца, Нико!

– Ты права. Я не убийца. Я трус! Я отчаянно презирал и ненавидел его, но так и не смог нажать на курок. Он знал, кто я и почему пришел по его душу. Он ухмыльнулся и сказал, что, стоит мне выстрелить, Романа постигнет та же участь. Мне было шестнадцать. Я должен был понять, что он блефует. Не мог он этого предусмотреть при всей его изворотливости. Но затмение нашло на меня. Я только что потерял отца и мать, риск потерять брата ужасал. Он умело воспользовался моей слабостью. Сказал, что замок под видеонаблюдением. Что по всем мировым каналам покажут, как потомок иллирийских князей убивает безоружного человека в халате и домашних тапочках. Что это лишний раз подчеркнет справедливость его репрессий. Это я сейчас понимаю, что, функционируй эта система видеонаблюдения, мне бы просто никто не позволил подобраться к нему так близко. Меня бы сразу схватили его приспешники. Но в тот момент я был целиком во власти паники. Я опешил, не понимал, что делать, попятился. Видел, что он нагнулся к ящику рабочего стола. Резко выпрямился. Перед моим лицом блеснуло лезвие. Я выронил отцовский пистолет. В последний миг схватил его за запястье. Он был средних лет, плечистый, сильный. Я же – дохлый подросток. Не знаю, как это случилось. Чудо… Он был полон решимости убить меня. У него был кровожадный взгляд. Я был уверен, что, отобрав лезвие, всего лишь вонзил его же нож ему в плечо. Но он вдруг ослаб и рухнул на меня. Можешь представить мой ужас. Я отшвырнул его. Бросился обратно в тоннель к лагуне, где Клето с лодкой, припрятанной в камнях, поджидал меня. Мы поспешили обратно в Италию.

– Это была самозащита, – без особого энтузиазма констатировала Леола.

– Самозащита в результате моего же собственного нападения. Нелогично, согласись. Я должен был хладнокровно выстрелить и, не оставляя следов, уйти по тоннелю. А вместо этого напортачил и в результате снабдил своего нынешнего оппонента уликами против себя, – подосадовал Нико.

– Ты винишь себя в том, что повел себя как человек, а не как наемник.

– Я виню себя в том, что вооружил против себя врага. А тебе, Леола, будет полезно знать, что я еще и убийца, – беспощадно проговорил принц.

– Нико, я готова это понять. Тебе было шестнадцать, ты трагически потерял обоих родителей, тебя растили с осознанием твоей роли в судьбе страны, ты чувствовал потребность что-то предпринять, чтобы покарать виновного, но испугался за своего брата…