Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть - [61]

А потом я увидела рай, после ада и после Земли. Я подошла практически вплотную, и я увидела место, которое приготовлено для конкретного человека. То есть, я знаю одну женщину, уже очень немолодую. И она будет в раю только потому, что у нее была очень тяжелая жизнь. Она очень много страдала. Она всю жизнь болела, и тем не менее она ходила на работу, она растила детей, оставшись без мужа… Она растила их, она дала им образование, старалась им помочь, и она ухаживала за родственниками мужа покойного. То есть, в сущности, она в Храме была очень редко, но она вела ту жизнь, которую следует вести праведнику…

Что я еще запомнила. Что, если по какой-то причине вот умирает наш родственник, может быть, даже это ребенок, то это Промысел Божий. Потому что никто не может дать гарантий, что вот эта наша очаровательная крошка, дорогая, любимая вырастет таким же хорошим человеком. То есть, может быть такая вещь, что Господь отнял ребенка потому, что, с одной стороны, он, став взрослым, станет весьма плохим. А, с другой стороны, может быть, потому что ему изначально уготовано совершенно маленьким уйти к Господу. Потому что Пути Господни, действительно, неисповедимы, с одной стороны. С другой стороны, если положиться на волю Божию, а не на свою собственную, то Господь всегда увидит к спасению. Лишь бы не роптать.

Потом видела еще одно место для относительно не старого человека, который туда попадет. Но он попадет в рай, наверное, потому что он будет священником. То есть, Господь знает, на что мы способны, и, какие бы у нас пакостные мысли ни были, тем не менее Он лучше любящей матери.

Я видела перед собой берег. Это какая-то граница. Вот наша жизнь… вот как ад отделен от жизни, так и рай. Но я четко знаю, что они не смешиваются. Четко знаю. Берег такой пологий-пологий. Трава такая шелковистая-шелковистая. Такая вот не очень высокая, но настолько мягкая, что кажется, лег бы на нее и лежал. И больше ничего не надо. Я немногое видела, потому что была там недолго. Но, по крайней мере, мне этого хватило, для того чтобы сравнить то, что я видела в аду, и то, что я видела в раю. И я видела людей. И ни один человек не попал в рай без труда. Ни один. Только младенцы. Но Господь даже иногда младенцев испытывает. С тем, чтобы даже младенцы имели венцы. Потому что я видела маленьких детей, одного маленького мальчика, умершего от тяжелой болезни. То есть, даже вот такая кроха, лет трех, не больше, потому что видно еще, что такие маленькие щечки, пухленькие… И в такой рубашечке, по колено, ножки такие пухленькие. Вот видно, что на ручках следы от перевязочек, как вот у младенчиков бывает у пухленьких. Ребеночек умер от такой болезни от тяжелой. Но в раю я не видела изможденных людей. Вот следов той тяжелой жизни, которая была на Земле. И любовь, любовь, любовь! И вот у меня такое чувство возникло, что я не хочу в ад. Я очень хочу в рай. Я согласна продолжать болеть, в общем-то, я согласно и на приступы (вытирает слезы) ну, ничего страшного, Господи, все равно жить можно… И единственное, что вот когда я пришла в себя с этим уколом, я пришла в себя со словами: «Господи, помилуй!» Вот, что я хочу в рай. И четко знаю, что я не хочу в ад. Но, когда уходила из рая, я попросила вот о чем: «Господи, когда я буду забывать, напоминай мне об этом, чтобы я не нагрешила!» Напоминает.

Я не видела в раю ни одного спасшегося сектанта. Вообще ни одного. Из католиков спасутся только те, кто был крещен. Человека с Богом разделяет, вот я как поняла… Я знаю, что я не единственная, кто это переживал. Я знаю, что большое количество людей могут свидетельствовать тоже самое. И я поняла такую вещь. Человека с Богом разделяют только два момента, всего два. Первое — незнание, второе — гордыня.

Я некоторое удивление испытала в первый момент (вне тела). Первый раз вот, и второй. Но во второй раз удивление длилось там доли секунды. Далее я испытывала ужас от того, что на меня налетели бесы. Ужас! Очень долго этот ужас оставался со мной, вот. И у меня все время была одна единственная мысль: чтоб я не осталась в аду. Вот. А когда мне показали рай, у меня новая мысль появилась: «я не хочу обратно на Землю». И в то же время я понимала, что я этого не заслуживаю.

О мытарствах. Я видела какой момент. Вот человек и бесы с листком его жизни, где его грехи написаны, предъявляют ему, и человек не может отказаться от них. Они были.

О жизни заново. Как заново? Я ушла бы в монастырь. Я ушла бы в монастырь, без всякого выбора. Я хочу сказать, что иконы — это не картинки. Здесь сами святые, они присутствуют с нами. И если мы говорим: Серафим Саровский, помоги! Не оставь меня! то мы не воздух сотрясаем. Мы обращаемся к нему, и он нас слышит. Он нас может слышать, даже если очень далеко отсюда находится. Он слышит голоса всех. Вот как, скажем, человек, обладающий абсолютным музыкальным слухом, может, слушая концерт, повторить чью-то там отдельную… партию, точно также святые слышат каждый нас голос. И отзываются на каждый.

Ну, скажем, если мы кричим: «Сергий Радонежский, мне машина новая нужна, потому что эта совсем старая — больше двух месяцев», то, естественно, здесь отзвука не будет. Если мы, по нужде, просим, сколько бы у меня не было проблем, ни разу такого не было, чтобы святые мне отказали в помощи. Вообще, ни разу! Я только не говорю, что это мгновенно исполняется. Но я знаю, что вычитывание сорока акафистов… ну, я, конечно, не беру в расчет, что желания вредные, но вот несколько раз было такое. Я вычитываю сорок акафистов, и вот через день, через два после сорокового, я либо узнаю от кого-то, что моя просьба нехороша, либо получаю реальную помощь или совет.