Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть - [27]

И вот они начали мне показывать другие монастыри. Дивеево мне показали. В Дивеево тоже всего один источник был светлым. Всего один светлый источник был. Это была блаженная женщина. Христа ради юродивая. Она и сейчас там, в этом монастыре. Я ее помню. Она блаженная. Она сидела на входе в храм. И, как будто, меня завели в этот храм. И, вы знаете, падшие ангелы, они тоже не боятся зайти в храм, потому что знаете, что они говорят? «Это дело рук храма души человека». То есть, это дело рук человека. «Что, мы побоимся зайти? Мы боимся креста, потому что на Кресте пролита Кровь Иисуса Христа Сына Бога. Они так и сказали в открытую: мы боимся. Но мы, — говорят, — не боимся людей. Мы не боимся человечества. Потому что они очень легко поддаются на все наши уловки.

И потом мне уже начали рассказывать все уловки. Но это было уже когда мне показали все монастыри. По сути дела, я вкратце скажу, да? Мне показали очень много монастырей, и, практически, ни в одном монастыре я не увидел ни одного истинно спасающегося священника, который уже имел какую-то должность. Были маленькие светики, такие вот, душевные, но это были люди, которые жили как аскеты. Я видел свет людей, которые хотели посвятить жизнь монашеству, и как этот свет просто в них утухал.

Я у них спрашивал, у этих падших демонов: «а почему же так? Ну, он же в монастырь же ушел! Почему же в нем свет гаснет-то?» Он говорит: «свет гаснет не от того, — говорит, — что он этого хочет, а от того, что в нем гаснет этот свет. Это, — говорит, — наши дела. Это мы так делаем!» Я говорю: «ну зачем же вы это делаете?» Было так страшно, вообще, среди них находиться, все это время, этих двух ангелов. Я не знаю, если среди тех, которые с Богом, да, я чувствовал блаженство, как будто, вечное и любовь. То среди них я чувствовал страх, и все время хотел сбежать от них. Но они, как будто, приковали меня к себе.

И вот, они мне рассказывали, показывали. И, в итоге, уже из Троицкой Лавры меня увели туда, показали мне игуменью. Это была не игуменья. Это был человек, который просто красиво говорит. Который был в прелести, и в заблуждении. И мне сказали: «а вот она наша». Это нынешняя игуменья. «Она, — говорит, — наша». Дивеевская. «Она, — говорит, — только по паспортам. А паспорта, — говорит, — это наших дело рук. Мы, — говорит, — все это придумали. Для того, чтобы подмять весь мир под себя. Потому что Господь создал этот мир, а мы хотим его уничтожить. Но мы не можем его уничтожить, потому что, все равно, есть какой-то свет. И поэтому, — говорит, — у нас идет постоянная борьба». И когда он сказал слово «борьба», я увидел войну между Ангелами и падшими ангелами. Я увидел, как они воюют, реально, прям мечами. И у них прям есть мечи такие, вы знаете, огромные такие, тяжелые. Как они махают! Я один раз голову пригнул… Когда же он сказал, я, как будто, оказался в центре вот этой битвы.

Мне сложно это все объяснить словами-то. И вы знаете, я голову нагибаю, и они прям дерутся. Я кричу, молю, чтоб остановились. Я говорю: «что ж вы делаете?» Он говорит… я увидел вот этих Ангелов, которые… оказывается, Господь еще спускает туда, в ад, Ангелов. То есть, сюда, на Землю, которые дерутся между Небом и Землей. Есть такое выражение: «между адом и раем есть земля». И есть еще земля, которую мы не можем объять. Это как раз-таки земля, на которой воюют Ангелы и демоны. Поэтому, и падший, Люция, он своих туда посылает, падших ангелов, и Господь дает Свое войско, чтобы они воевали. И я не понимал, за что они воюют-то. Я у них спросил: «за что вы так?» Они говорят: «за твою душу деремся». Ангел мне сказал: «за твою, и не только за твою. И за многие другие души. Мы каждую секунду бьем свои мечи. Каждую секунду мы прикрываем вас своими щитами».

А щиты были огромнейшие. Представляете? Он меня укрыл, этот Ангел, когда меня бес хотел сразить. Я так напугался. Я думаю: «да что ж такое?» Начал кричать, вопить просто. И вдруг, я услышал многие-многие другие души, которые тоже вопили… Демоны вот эти пытались их забрать в свою власть. И вы знаете, кто-то сдавался. Просто не мог больше…

Я опять в аду оказался, и эти ангелы мне опять рассказывают. «Это — говорит, — наш предшественник. Это предшественник нашего бога». Они тоже его называют богом, кстати, вот этого Люция. Я говорю: «какой предшественник?» А он говорит: «слышал ли ты о том, что хотят Церковь объединить?» «Слышал, — говорю, — но я не понимал в этих вещах». И он говорит: «это наш бог, наш господин, — говорит, — объединяет их в одну церковь. Зачем, — говорит, — вам много церквей? Много разных религий, конфессий? И вот мы, — говорит, — под предлогом антитеррористической операции, мы хотим объединить все церкви воедино. Когда, — говорит, — объединятся церкви воедино, тогда будет крах. Полный крах. Тогда нам, — говорит, — уже не нужно будет протыкать все души. Вы уже будете все наши».

Представляете, что он сказал? Вы знаете, я так напугался в этот момент, когда он это все начал мне говорить. Я говорю: «зачем вообще вы мне это говорите?» Я уже который раз ему повторил: «уведите меня отсюда, мне здесь страшно!» Они говорят: «нет, мы должны тебе все показать».