Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть - [4]

То есть, когда я увидела, как издевались над этими… значит, там кровь, месиво вот это, это очень страшно. Я говорю: «вы что делаете? Это же люди!» А они еще надо мной усмехнулись, говорят: «да ты вообще молчи, сейчас дело до тебя дойдет». И я стала понимать, что это ужасное место. Вот. И я стала понимать, что какое-то возмездие идет. Но как оттуда выбраться, где искать помощь и спасение, я не понимала. И все время, с каждым шагом, когда я шла все дальше, дальше, такой, знаете, такой крутящийся, все время вращающийся огненный шар идет прямо на меня и такое чувство, что сейчас он меня сожжет. Но он так, раз (показывает), и мимо пролетает. Мне так, раз, и легче становится.

Потом, когда они уже водили меня по этим… я многому еще объяснение дать не могу, что это было, как бы, но, потом вот, когда они сказали, дело дошло до меня, они мне стали показывать все мои грехопадения. То есть, первая комната, как бы, комнаты так передвигают, первая комната, значит, забитая стеклотарой. То есть, сколько я выпила за свою жизнь, у них все подсчитывается. То есть, вот, смотри, вот это вот выпивка, сколько бутылок пустых ты после себя оставила.

Я еще удивляюсь: «это все я?» Потом другая. Я начинаю постепенно понимать, в каком дерьме я жила. То есть, начинает в то же время такое обличение приходить. Потом, вот эта комната с мужчинами, эти фотографии, значит. Я такая думаю… ну, они мне еще такие говорят: «вот, Виталя, хороший парень, умер». Я думаю: «какой же хороший, такие дела делал на костях людей», — думаю. То есть, начинает приходить осознание, с какими людьми я общалась. То есть, люди, которые никогда не знали Бога. То есть, они, как говорится, жили в вечном зле, и я, как бы, была к ним духовно пристегнута. Вот.

С каждым шагом я начинаю… Они говорят: «вот, понимаешь…». Я такая: «да, да, я все понимаю», но было одно «но» — я не хотела умирать. Как сказать? Я понимала, что я недостойна… знаете, как пробуждение в аду. То есть, пришло полное обличение, но, в то же время, я хотела жить. Вот эта жажда жизни заставляла меня орать. Ну, орать, это мягко сказано, потому что там так страшно, что то, чего мы в этой жизни боимся, этого страха просто нет.

Всякий страх в этой жизни — это просто ложь, вот, по сравнению с тем, что происходит там. Потому что, когда ты уже находишься под властью демонических сил, да, ты, действительно, начинаешь понимать свою беспомощность, начинаешь понимать суть этой жизни. Но было одно «но» — что дороги обратно нет. И был один очень интересный момент… Да, и, кстати, вот эти… ну, как, бесы, я их называю, они вот даже когда-то я маленькое слово, незначительное, кому-то я сказала, но оно было неприятно, это может так изменить твою жизнь! Вот, что ты просто пойдешь по накатанной.

То есть, надо всегда следить за своими словами, потому что они дают очень большой плод. И, если это от жестокого сердца… и они, вот эти бесы, чтобы мне передать, ну, чтобы мне было понятно, от какого человека, кого я обидела, они перевоплощались в образы этого человека… и я начинала понимать, от девушки это, или от того парня, или я, там, маму обидела. Вот. И я видела своих умерших родственников, в аду видела — бабушку свою, тетю. И, кстати, незадолго до того, как со мной это произошло, в сентябре умерла тетя, в ноябре бабушка. В декабре произошло вот это событие.

И, как бы, они выходят с какой-то комнаты, все в одинаковых, как бы, у них пиджаки были. Там мужчины в брюках, женщины в юбках. И они, как бы, выходят, и идут мимо меня. И я вроде сначала обрадовалась, когда бабушку увидела, а она меня, как будто, не видит. Я говорю: «бабушка!» Ну, она молчит, и они вот потоком, потоком пошли куда-то вдаль. И единственное, с кем мне удалось поговорить, это моя тетя была, и то… У меня был вопрос: «что? Где?» И она мне сказала: «Алена, здесь другая жизнь». Ну, как бы, сказала всего два слова, и тоже ушла. То есть, они меня с собой не взяли.

И потом, вот эти силы меня опять начали тащить. Тащить, когда я уже прошла все эти свои грехопадения, вот эти мытарства, да. Мне показали все осуждения людей. То есть, я была некрещеной, неверующим человеком, и все, кто меня осуждал, они… просто я слышала их голоса, что они обо мне говорили. И вот эти все осуждения и проклятья я впитывала в себя как губка. То есть, я несла в себе все вот эти вот слова, неправильные вещи, которые люди на меня говорили. Я же, конечно, в мире была далеко не Ангелочком с крылышками. Было за что меня поосуждать. Вот. И, фактически, кому-то это было на руку, потому что меня это очень сильно сломало. Вот.

И интересно еще было то, что они говорили на языках, мне недоступных, но я все понимала. Вот. Я понимала ихнее наречие, понимала очень хорошо, то есть, даже до осознания того, как я жила и в чем. И был тоже очень интересный момент, когда они меня подвели, значит, к краю пропасти. Уже проведя меня через все эти мытарства, да. Каждому человеку дается истина. И истина в чем заключается? Человек рождается, и у него два пути: либо ты проживаешь свою жизнь от Бога и умираешь в старости, в своей постели, либо ты идешь другим путем, которым кому-то угодно нас вести. С истинного пути. Кому-то это угодно оказалось. И который ведет, этот путь, в погибель, что произошло со мной.