Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть - [2]

И однажды осенью… Ну, осень, это, если с точки зрения медицины смотреть, это время, когда начинают обостряться разные заболевания… И вот, когда меня в детстве прооперировали с моей ногой, эта нога стала меня беспокоить. Я решила обратиться к врачу. Он посмотрел на снимки, и спрашивает: «а что вы от нас хотите?» Ну, я сама медработник, и понимала, что за этими словами что-то стоит. И он говорит: «у вас есть два выхода. Либо вы платите две с половиной тысячи долларов, сейчас делают такие операции, начиная с Хабаровска, и заканчивая Западной Европой. Либо ваши боли будут обостряться, и нога становиться короче». То есть, у меня было… разрушение тазобедренного сустава.

На тот момент моя жизнь уже была полностью сломана, потому что у меня была зависимость. Ну, конечно, я не была в запоях месяцами, там. Но мне было достаточно три дня, чтобы понять, как это тяжело и мучительно. Поэтому, я считала, что все-таки я зависима была от этого. Вот. И плюс ко всему еще вот эта новость. Это был период девяностых годов. У меня на тот период не было ни работы, тогда в стране была тяжелая обстановка. Вот. Пенсия у меня по инвалидности была полторы тысячи всего. Еще ребенок на руках четырехгодовалый. Вот. И я на тот момент поняла, что моя жизнь просто закончилась.

И, конечно, первая моя реакция была, когда я вышла с кабинета врача, у меня еще в больнице сумку своровали. Все, что у меня было, у меня украли. Я вышла на улицу, была такая холодная осень, морось. Погода, в общем, говорила о всем плохом. То есть, знаете, когда такая ситуация, когда человек идет, и вот, асфальт заканчивается, и все. И ты не знаешь, что тебе делать. И у меня было такое внутреннее потрясение, что мне прям хотелось орать. Я несколько раз взывала к Богу в своей жизни… я кричала. Как бы, темно уже было, вечер, я не заметила даже, как вечер настал. У меня была очень сильная депрессия, я прям в небо, вот в эту черную дыру крикнула, что, Господи, помоги мне, я уже устала, у меня нет сил!

Родители, на тот момент, уже тоже от меня отвернулись. За помощью я к ним не обращалась. То есть, если раньше за меня думал кто-то, то здесь мне пришлось уже думать самой. И не просто думать, а задуматься, потому что, фактически, я понимала, что я умираю. Заживо умираю. Вот.

Ну, конечно, я начала успокоение на дне стакана искать. И я благодарю Бога, что, конечно, во всем, что со мной происходило, связанное с выпивкой, я благодарна Богу, что я на дне стакана не оставила любовь к ребенку. Потому что, фактически, многие люди от этого, женщины, отказываются, когда пьют. И, фактически, меня только это заставляло задуматься: «а как же мой ребенок будет? Ну, хорошо, сейчас я… спиться-то легко, уйти от всего этого, закрыть глаза, а как мой ребенок?» Потому что родители, они пенсионеры, и тоже, фактически, не вечны. Вот.

И, при мысли, когда я уже что-то испытала… «что он будет делать в этом страшном мире», меня заставляло это задуматься. И я решила, когда шла передача по телевизору, когда подводная лодка «Курск» потонула, умирали ребята заживо, и ко мне пришла такая мысль, я думаю: «ну, дети наши вырастают, их забирают, а вот когда происходят всеразличные ситуации в жизни, когда мы не можем своих детей уже защитить», да. Ну, что делать, когда ребенок маленький, и я понимаю, что есть выход из положения, но у меня нет таких денег.

И я решила написать в Москву письмо, президенту. Тогда Путин был глубокоуважаемый наш президент, и я написала письмо именно не для того, чтобы попросить, а чтобы понять: ну, полторы тысячи пенсия, и четыре с половиной тысячи долларов операция. У меня эти две цифры не совмещались в голове. И я написала это письмо. Ну, конечно же, я попросила о помощи, если есть возможность, то… потому что зависела от меня судьба другого человека. И многие люди не верили, что ответит, кому я говорила. Но, в итоге мне ответили, и ответ пришел очень быстро. И написали, какие нужно анализы сдать, отправили на рассмотрение правительству Хабаровского края…

Тогда я была, хочу подчеркнуть, неверующим человеком, но где-то в сердце я уже начинала верить в чудо, что произойдет. И оно произошло. И когда я поехала в Хабаровск, на консультацию к врачу, то мне сказали приехать осенью, так как летом не оперируют. И на бюджетной основе мне помогли. Это было первое чудо. Это, можно сказать, такой первый толчок. И когда я вернулась уже домой, на костылях, как бы, в этом мне помогли, физически, но духовно… то есть, зависимость от алкоголизма, уже была на тот момент. И мне надо было ходить два месяца на костылях. Меня соседка зовет к себе в гости. Вот, были предновогодние, значит, праздники, и мы с ней выпили. И, как говорится, масть пошла, вот, и потом я понимала, что мне плохо.

Я на следующий день утром встаю, захотела опереться на свои костыли, как бы. И я прямо сейчас подтверждаю, что мне это не приснилось, не что-то… То есть, меня, как будто, кто-то раскачал и толкнул в спину. Вот. И я падаю. И я, причем, падаю, и ломаю эту же ногу, которую мне прооперировали. Вот. И я начала в тот момент, ну, как бы, плакать, потому что от боли, все. Мне вызвали «скорую», увозят меня в больницу. Вот.