Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть - [37]

Там есть музыка. Эти Небеса имеют музыку, они звучат! И, самое что удивительное, со мной вдруг начал говорить голос. Откуда-то… непонятно, он был отовсюду! Властный, такой красивый и приятный голос. Он спросил: «тебе нравится здесь?» Я: «о, да! Я потрясен! Я хочу здесь остаться!» Он говорит: «ты знаешь, но тебе нужно попасть еще в одно место. Это место не для тебя».

Я еще не понял, что произошло, но я вдруг опять влетел в эти… Вы знаете, я сейчас четко понимаю, что, действительно, это очень рядом. Я только что был в раю, и я опять влетел в эти коридоры, и опять понесся по каким-то… Совсем… совсем, очень коротко. Какой-то промежуток времени, и я вдруг вывалился в небольшую комнату. Она буквально была где-то три, три на три.

Я упал весь какой-то мокрый, холодный. Она была абсолютно пустая, эта комната. И ко мне подошел огромного роста какой-то… ну, человек — не человек. Я не знаю, кто это был. Он присел рядом со мной. Я весь сжался. Я вдруг, отчего-то начал бояться. Мне было нестерпимо холодно и страшно. Он положил мне руку на голову, посмотрел мне в глаза, и, не открывая рта, но я понял, я услышал, произнес: «ты пришел в это место». И слегка толкнул меня.

И тут я вылетел в огромный, как грот какой-то. Такое пространство было подо мной. Не было ни дна, ни стен, ничего. Вылетел, но уже в серое промозглое пространство. Насколько хватало глаз, все было усеяно телами. Вниз, вверх, вправо, влево — все было в человеческих телах. Таких же обнаженных, как я. Но оно не такое, какое-то оно не такое, тяжело мне объяснить, что это за тело. Но там было тихо, и вдруг в момент, когда я влетел, из меня вышли тысячи тонких нитей: красных, синих, белых. Они вышли из меня. Вот, буквально, из головы, из рук, из ног — во все стороны. Я как оказался в середине большой немыслимой паутины. Это были какие-то сухожилия, нервные окончания, вены. Раз — все. И меня пронзило взрывом, буквально сотрясла чудовищная боль.

Это была неземная какая-то боль. Орала от боли каждая клетка. Все, что было, из чего я состоял, это все орало от дикой боли. Сейчас уже я, зная Писание, понимаю, почему говорится, что там стон и скрежет зубов. Кричать невозможно. Потому что любой вздох причиняет страшную боль, потому что все эти нити, на которых я висел, они же натягивались. Они как-то причиняли… любое движение причиняло диковинную боль. И я мог тоже скрипеть… не знаю, чем, зубами, или еще чем. И стонать. Стонали все!

Я мог только водить глазами. И здесь я начал просто как-то кричать, но, не открывая рта: «почему?! За что?!» Понаслышке я где-то там слышал… «а где Петр, ключи, какие-то ворота? Где, там, девять дней, которые празднуют, сорок дней, которые празднуют? И только потом душа куда-то уходит. Какое-то чистилище? Почему я сразу здесь? В чем дело, где Суд?»

И здесь я увидел Книгу Жизни. Книга Жизни, о которой говорит Священное Писание, она не материальная. Голос продолжал со мной разговаривать. Я начал кричать: «я никого не убил! За что, почему я здесь, в таком ужасном месте?» И передо мной начали листать… это большие такие сюжеты из жизни, в которых мне четко было показано, что ни одна из десяти Заповедей, которые… Да, я никого не убил. Но сколько в мыслях я пожелал людям какой-то смерти. Чтобы быстрее они ушли, убрались. Я четко увидел наконец-то, даже мама меня просила несколько дней подряд оплатить за квартиру. Даже это было показано мне.

Я действительно понял — не по беспределу я сюда попал. Но четко было показано, что заслуженно. Я не соблюдал ни одной Заповеди. Я слышал эти Заповеди. Я слышал! Там невозможно сказать: извините, я все это слышу впервые. Нет, там прекрасно все показано. Что ты согрешил. И здесь вдруг меня просто именно убила эта мысль. Что вот эта боль, это не просто, как на Земле… Я был в Чечне в девяносто шестом году. В селе Пригородном. Еще толком первая война не закончилась, вторая не началась. Я видел очень много раненых людей. В Чечне я был в качестве того же коммерсанта, поехал на НПЗ. Это смешная и длинная история. Глупая история. Но я просто видел эти боли. Я знаю, что такое зубная боль, ушная боль, «прострелы» в почке. Я все это знаю.

Но это временно. Тебе могут уколоть обезболивающее. Даже если тебе руку оторвало, она пройдет, зашьют там… Здесь самое страшное, что это навсегда! Невозможно… ну вот, через полчаса заканчивается смена, можно будет… там нет ни отдыха, там нет дня, нет ночи. Это навеки вечные эти ужаснейшие страшные боли. Абсолютная безысходность и безнадежность. Это что-то… это дикий страх!

Я, наконец-то, увидел владельца этого всего. Ко мне подошел дьявол со своими… какие-то были у него там помощники. Я не знаю уж кто они, чего они. Это лицо, этот лик, этот взгляд — это холодный такой взгляд, чудовищный, страшный. И самое-то интересное, что все чувства, которые заложены в нас, о сострадании, о помиловании, о прощении… кричи — кричи, бесполезно, у него это не заложено. Он не понимает, о чем я просил. Просто не понимает, что такое милосердие, что такое сострадание, чувство боли… Он четко увидел: еще одна душа у него, он еще один балл записал себе, еще одна победа.