Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП) - [12]

Я рассчитывал ходы с ней, с Ириде, только они у меня не получались. Когда я ее видел, я спрашивал у нее всегда что-нибудь, ну, не знаю, например, я спрашивал: «Ириде, ты не видела случайно Серджо?», часто чтобы остановить ее и поговорить немного. И она, столько раз, охотно останавливалась, как будто интуитивно чувствовала, что на самом деле я не искал Серджо, и говорила: «Нет, Серджо я не видела». И пристально глядела мне в глаза.

Потом однажды, помню, во время того, как она чистила горошек с моей мамой, она при мне хорошо обо мне отозвалась. И тогда именно это придало мне немного храбрости. Я подумал: «Черт, тогда если я буду немного настойчивее…». Но, в общем, она была взрослая для меня. То есть, я был достаточно нахальным, но было видно, что я был еще маленьким, чтобы быть нахальным как теперь. Наверное, есть нахальство, которое должно проявиться постепенно.

Минифутбол, прощай

Друзья у меня были все те же друзья с улицы Глюка, до тех пор, пока я не начал петь. Да, потому что даже после того, как я переехал на другую улицу в центре, на улицу Чезаре Корренти, я каждый день, пешком или на трамвае, если были двадцать пять лир на трамвай, не прекращал ходить на улицу Глюка. Особое дело игры, в которые играли, когда были луга, эх! - постепенно дома росли, игры сокращались, игры настоящие и с пользой для здоровья, а порочные игры, игры в баре занимали все больше места. Итак, мы встречались в баре, чтобы поиграть в бильярд или, был тогда в моде, минифутбол, и я в нем достаточно специализировался, я стал мастером, и помню, одним из мастеров был Серджо Каваньера, мой друг, водопроводчик. И я и он, когда мы играли в паре, были почти непобедимы. Нам удавалось отодрать всех в районе. Сражение между бандами происходило не через забрасывание камнями, а через минифутбол. То есть, мы шли на какую-нибудь улицу, входили в какой-нибудь бар, минифутбол отныне был в каждом, и говорили играющим: «Эй, если не боитесь сыграть, мы здесь. Ну, что будем делать?». Тогда расплачивались жетонами, и сумма достигала ста лир, двухсот лир, плюс напитки. Мы были сильны в минибильярде.

До тех пор, пока однажды мы не оказались в «Соревновании», что на проспекте Буэнос Айрес. Мы играли, я и Каваньера. Других игроков не было. Было наполовину пусто. Было десять-одиннадцать утра, и вдруг перед нами возник какой-то худой тип, очень худой, да еще и серьезный, и говорит: «Вы ищете кого-нибудь, чтобы сыграть?». «Да, но никого нет». «Ну, - говорит, - есть я». «Хорошо, но кто твой напарник?», - говорим мы. «Да нет, я играю один». «Но мы не играем один на один», - ответил я, - мы играем в паре, всегда». «Ну, да - говорит он, - так и играйте парой…» Тогда я спрашиваю: «Потому что ты играешь один против нас?» «Да». Тогда мы с Серджо начали смеяться. Я спросил: « Почему ты хочешь, чтобы мы украли у тебя деньги?» «Ты сыграй первую партию, и, посмотришь, ворами будете не вы, а я». Ну, раз так, я говорю: «Хорошо». Мы купили жетон, бросили его и начали играть. Нас было двое против одного, и он не только не дал нам дотронуться до мяча, но мяч прямо-таки даже не было видно: мы слышали только удары об ворота, которые были из фанеры потоньше, и когда он забивал гол, звук был сильнее. Мы только слышали удары. Я обалдел, и Серджо тоже. И я сказал: «Черт возьми, да ты крут, круче всех!» «Ну да, - отвечает он, - ведь я чемпион мира по минифутболу». «Эх, - говорю я, - надо ж было тебе появиться именно в это время! Ты знаешь, что разрушил мою жизнь? С этих пор мне больше не хочется играть в минифутбол!»

Учитель Поцци

Помню одного моего учителя, которого звали Поцци, который мне очень нравился, потому что он был чудаковатый тихоня. То есть чудаковатый только с виду. Тем не менее, он внушал страх, также и потому, что был очень сильным.

Помню, однажды он увидел двух ребят, которые ссорились, и сказал: «Почему вы должны ссориться? Почему ты ссоришься с ним, почему? Ты хочешь показать ему, что ты сильный, - говорит он, - а потом, когда ты покажешь, что сильный, что ты с этого получишь? Сила не в мускулах, а в том, что ты говоришь, что думаешь. Вы, остальные, наверное, не знали, ребята, что я тоже сильный. Сколько весит эта кафедра?»

Это была кафедра из рода огромных, гигантских, из массивного дерева, чтобы поднять которую, по-моему, потребовалось бы четыре человека. Его лицо побагровело, и, не сводя с нас взгляда, он поднял эту кафедру, чем на самом деле нас удивил. Тогда мы решили: «Блин, если такой рассердится, то его оплеуха отправит в мир иной». И, однако, он был интеллигентнейшим человеком, и он прозвал меня Коппи класса. Я болел за Бартали, но мне нравилось то, что он так меня зовет, потому что Копи был супер.

Художник классной доски

Я рисовал, мне нравилось рисовать. Более того, это была дорога, которую я решил выбрать, когда был маленький. Я хотел быть художником, но больше всего я хотел быть тем, кто придумывает рисунки, кто делает эскизы для любой продукции. Я был несколько кошмарным, когда был маленьким, потому что не слишком учился, к сожалению. Ну и, помню, что однажды у нас было классное задание, это было перед экзаменами, ну и я сидел за первым учеником класса и немножко подглядывал, да?, мне не удавалось решить задачу, и я подсматривал, и он это заметил. Он тут же поднял руку. И сказал: «Господин учитель, Челентано списывает». Тогда он, учитель, который очень мне симпатизировал, рассердился. Не столько за то, что я списывал, сколько за то, что тот, другой, ябедничал. Однако он не мог не наказать меня. И тогда он сказал: «Челентано, иди сюда». Я выхожу из-за парты пересекаю весь класс, я всегда сидел в задних рядах, и иду к нему. Он спрашивает: «Что будешь делать сегодня? Будешь стоять здесь или сделаешь один из твоих рисунков на доске?” Я отвечаю: «Лучше буду рисовать». «Вот, срисуй тогда эту открытку».