Raw поrно - [35]

В проулке том, нервничая, я поджидала профессора Шадхова. Небольших литературных высот стоила та лесть, что я разлила по его душу на следующий день на том же самом сайте, войдя туда, под другим ником, естественно. Я написала, что являюсь верной его поклонницей, что я читала все его книги и самого его, невзирая на преклонный возраст, считаю интересным мужчиной. Сообщение подкрепила своей новой фотографией. Сердце старика было тронуто. Он взмолился о том, чтобы я ему позвонила. Разговор о погоде, буддизме, переселениях душ и прочих нейтральных темах был недолгим. Через несколько минут общения профессор прерывистым шепотом спросил:

— Во что ты сейчас одета, деточка?

«В карнавальный наряд палача», — подумала я, а вслух сказала:

— Ничего особенного: топик с голенькой спиной и джинсы.

— Джинсы, наверное у тебя узкие. Обтягивают твою попочку и коленки. Острые коленки.

— Да.

— О, ты моя девочка, — на том конце провода раздался вздох облегчения.

«Сколько ж можно ждать?» — начинаю я злиться. Но вот наконец-то появляется Шадхов. Он учтив:

— Извини моя девочка, пришлось задержаться, — улыбается, направляет меня к своей машине, кладет свою руку на мою поясницу.

«Кто мне объяснит, неужели близкое общение только и состоит в том, чтобы поебаться? Странная все-таки вещь — трение слизистых оболочек», — думаю я, разглядывая потолок в квартире Шадхова, покуда тот трудится надо мной с ученическим прилежанием и ненужным мне желанием «доставить мне удовольствие».

«Секс со старцем с коротким промежутком второй раз за месяц? Не становится ли это для тебя привычкой? Смотри, а то: «Привычка свыше нам дана — замена счастию она», — думаю я, принимая в рот член Шадхова. Сосу его крупный с остроконечной головкой член. Хороший, кстати, член. Рекомендую.

Сосу долго. Однотипно. От монотонности своих движений самой себе становится тоскливо. Ни с того ни с сего вдруг начинаю испытывать желание, чтобы Шадхов меня немножко поистязал. Отрываюсь от его хуя. Разворачиваюсь к его лицу жопой, прошу: «Пощипай меня». Шадхов — озадачен. Совершает какое-то неумелое и трусливое движение.

— Не так! — выкрикиваю я.

— Покажи как надо? — смиренно говорит он.

— Хорошо, — говорю я, — становись передо мной на колени. Нагибайся.

Профессор послушно выполняет мою команду. «Ну вот, — думаю я, — а ведь уважаемый человек! Ученый, психолог. Студентов учит уму-разуму. Видела бы тебя сейчас аудитория!» Я сжимаю руками его ягодицы — потертые временем, дряхлеющие половинки. Сначала легонько. Потом сильнее, сильнее, мои когти впиваются в его податливую плоть. Вырывается, обиженным голосом выкрикивает: «Мне больно!»

Да брось ты, — отвечаю я, — бывает и хуже. Бывает, когда ты томишься, маешься одиночеством, а тебе срут в душу, — с таким вот подростковым пафосом отвечаю ему я и с размаху пятерней шлепаю его по заднице.

Шадхов кажется растерянным, он смотрит на меня влажными глазами ребенка.

— Это всего лишь игра, расслабься, — уговариваю его я. — Тебе понравится, расслабься.

Стягиваю с себя чулок, делаю петлю. Надеваюему на горло.

— Не бойся, — говорю я, — будешь моим милым животным. Лысенькой псинкой!

Голая расхаживаю по его квартире, тяну профессора за собой. «Пиздец! Клоунада на выезде!» — думаю я, замечая свое и его отражения в зеркале. И зачем только природа людей создала, чтобы они вот такой вот херней занимались? Останавливаюсь. Не убирая с шеи Шадхова импровизированного поводка, подлезаю под него, похотливая сучка. Ложусь прямо на пол. Шадхов всовывает в меня два или три раза. Я выскальзываю из-под него, хватаю свою туфлю, начинаю колотить по его заднице, сначала легонько, потом сильнее. Левой рукой дрочу ему.

Шадхов чуть ли не визжит от удовольствия.

— Нравится, тварь? Нравится тебе, милый, добрый дедушка? — с улыбочкой спрашиваю я.

Профессор, войдя в роль, поскуливает.

— Это только начало! Сейчас ты у меня обосрешься от удовольствия! Поверь на слово — имею опыт, — говорю я.

Смочив слюной тонкий стилет каблука, засовываю ему его в задницу. Осторожно. Опасно и осторожно. Кручу в его кишке туфельку, как ручку шарманки.

— Ну что, засранец. Кончить хочешь? — спрашиваю и перестаю ему дрочить.

Он думает, что это тоже продолжение игры:

— Да, девочка моя! Да, моя маленькая волшебница! — от вожделения закатывая глаза, стонет он.

— Ах ты, старая скотина! Неужели тебя в детстве уму-разуму родители не учили, что не гоже ебаться стареньким с молоденькими?

— Солнышко мое, поцелуй мою писечку. Ну поцелуй меня там! — стонет Шадхов.

— Сейчас, — говорю я ему и берусь одной рукой за хуй, немного наклоняюсь, отпускаю туфельку, глубоко засунутая она из него не вываливается.

Профессор извивается жопой. Туфля в ней забавно качается вправо и влево. Беру свою пилку. Неожиданно и резко по его члену — раз! Готово! Шадхов орет от боли. Орет от ужаса:

— А-а-а-а! Сука! Блядь! — давится он ругательствами. Булькает, хлюпает слюной, руками хватается за свой обезображенный орган.

— Да знаю я. Я такая. Я — знаю, — приговариваю я и режу ему глотку.

В который уж раз дивлюсь тому, что я — знатный мясник. Но эмоций, к сожалению, не лишенный. Меня немножко трясет. Руки и ноги — нехороший тремор.