Равнинный рейд - [11]

— Как зовут этого сопляка? — прервал его генерал.

— Алексей Киров, господин генерал… Поэт… Местная знаменитость…

— Алексей! — повторил багровый генерал. — Что это за имя? Это не болгарское — это русское имя…

— Вы же знаете, господин генерал. Поэты все немного со странностями. Каких имен только не выдумывают…

— Чей он?

— Спиридона Кирова сын… Хозяина книжной лавки…

— Я этому паршивому щенку шею сверну! — пообещал генерал и вскочил в пролетку так стремительно, что рессоры заскрипели.

Фраза эта всю дорогу не выходила у него из головы. И сейчас покоя не давала. Он налил себе стакан воды и залпом выпил, но вода не погасила ярости. В коридоре кто-то зашумел, и Козарев позвал:

— Иванка!

Горничная появилась на пороге с равнодушным, сонным лицом.

— Где госпожа? — накинулся он, все еще держа стакан.

— В спальне…

— Что она там делает?

— Читает…

— Читает! — иронически протянул генерал. — Скажи, чтобы пришла сюда…

Когда генеральша — высокая женщина с желтым лицом и чересчур длинными руками — вошла в комнату, генерал громко кричал в телефонную трубку: «Алло, алло… Ничего не слышно!» Наконец, когда ему, по-видимому, объяснили, кто звонит, он поубавил тон:

— Но, господин областной директор, что вы себе там под нос бормочете? Скажите ясно, в чем дело!

Генеральша, присев на диван, безучастно наблюдала за мужем, который по нескольку раз на дню впадал в такое настроение.

— Кто вам сказал? — спросил он громко. — Киселов? Нет, не знаю… Ну, и дальше?

На лице генерала появилась тень заинтересованности. Он внимательно, не перебивая, слушал… А потом разразился криком:

— Что за глупость — из-за десяти человек поднимать целые полки!

В трубке затрещало, и до генеральши долетело слабое эхо целого каскада слов.

— А хоть бы и сто! Вы чем располагаете? У вас ведь какие-то силы есть! Один только жандармский полк…

В трубке снова громко затрещало, и желтолицая дама на диване наконец-то навострила уши.

— Знаю, знаю! — отвечал генерал. И все-таки это ваши люди… Не в городе, так где-нибудь поблизости… Не мертвые, не больные, слава богу…

После этого генерал довольно долго слушал собеседника, и жена нетерпеливо встала. Подойдя к открытому окну, она глубоко вздохнула. Неосвещенную, тихую улицу перебежал одинокий пес и тут же скрылся за углом. Генерал за ее спиной снова заговорил, но уже гораздо мягче:

— Хорошо, я с ним обязательно свяжусь… Будьте уверены, господин областной директор: если я получу разрешение, ни один из них не прорвется в горы! Всех переловим… как щенков!

Генерал положил трубку, снова снял и через гарнизонный коммутатор попросил кабинет министра. Его и без того румяное лицо горело от возбуждения.

— Знаешь, что случилось? — пробурчал он. — В области появились партизаны…

Жена устремила на него обеспокоенный взгляд серых бесцветных глаз.

— Ты об этом говорил с директором?

— Об этом… Он хочет, чтобы некоторые полки приняли участие в преследовании партизан, но я не могу это решить самостоятельно. Надо поговорить с министром.

Жена задумалась.

— Слушай, Геннадий! — проговорила она тихо. — Лучше бы тебе не вмешиваться…

В голосе ее не было никакой надежды, лицо оставалось неподвижным.

— Почему? — удивился генерал.

— Это политика, а ты видишь, какие нынче времена…

Генерал не привык к тому, чтобы ему давали советы, и с еще большим изумлением уставился на жену.

— Если придут красные, — сказал он неуверенно, — то уж не станут выяснять, кто участвовал, кто нет…

— А если станут? — еле слышно прошептала жена. — Ты офицер, а офицеры всегда бывают нужны…

— Хорошенький совет! — возмутился генерал. — Я присягал царю!

— А если придут?

— Если они действительно придут, то выход один; пулю в лоб тебе, потом себе — и конец! В сотый раз тебе говорю!

Жена замолчала. Она хорошо изучила характер мужа, знала — ничего подобного не произойдет. Не станет он убивать ни ее, ни себя, когда в страну вступит Красная Армия. Просто придет беда. И беда эта застанет их дрожащими в спальне, в домашних туфлях. За долгие годы супружеской жизни она привыкла к этому человеку, сотканному из тщеславия, суеты, из истерических воплей и криков, которые делали ее с каждым днем все бессловесной и безличней. Подавив еле слышный вздох, генеральша встала с дивана. Раскатистый, зычный голос мужа настиг ее у двери:

— Неужели ты не понимаешь, что для меня это возможность выдвинуться? — Так-таки не доходит? В министерстве уже забыли, что есть такой генерал Геннадий Козарев! Или ты хочешь, чтобы я вечно плелся где-то в хвосте?!

Генеральша остановилась. В сущности, он никогда не плелся в хвосте, хотя — жена это прекрасно знала — не отличался ни способностями, ни умом, ни даже умением использовать связи и угождать начальству. В чем же дело? Может, его шумливость, громогласность, величественная осанка предопределила успех? Жена не могла взять в толк. Взглянув на него с некоторым удивлением, генеральша тихо произнесла:

— Не хочу я вмешиваться в твои дела, Геннадий! Поступай, право, как знаешь…

А может быть, он, как пишут в книгах, родился под счастливой звездой? Да нет, какая там звезда! В мире существует равновесие, и рано или поздно эта дутая фигура лопнет, словно мыльный пузырь… Войдя в свою спальню, расстроенная генеральша опустилась бессильно на постель.