Рави, Шаши, Снежок и другие - [9]
Олени шли на нас и смотрели удивлёнными ласковыми глазами.
- Однако, радио, ох как любят, - сказал Василий Иванович.
- Неужто именно радио? - спросил я.
Николай Егорович сказал:
- Они музыку, однако, любят, а слова не очень. Когда слова свои, людей, которых они знают, - одно. Когда по радио - никак не принимают…
Мы сидели на оленьих шкурах на снегу. Обед так обед. В тундре гремела музыка - два радиоприёмника. Олени стояли рядом и подходили к нам, и губами, большими тёплыми губами облизывали наши руки. Но главное - смотрели на два маленьких серо-чёрных ящика, из которых лилась музыка.
- Николай, - сказал Василий Иванович своему другу, - ты, однако, свою «Спидолу» выключи. А то две музыки сразу…
Илькани выключил свой приёмник. Княв прибавил громкости в своём.
Олени ещё ближе подошли к нам и стали лизаться, как ласковые кошки.
- Однако, правильно, Николай, - сказал Кияв, - я тебе говорил.
Мы обедали. Ели сырую оленину и рыбу. Пили чай.
- Пурга начинается, согреться надо, - говорил Василий Иванович.
Теперь уже один радиоприёмник передавал музыку.
- Я свой спрячу пока, - сказал Илькани. И положил большую «Спидолу» в вещевой мешок.
А олени бродили возле нас, слушая радио. Олени с большими рогами - целыми деревьями над головой - и с малыми. Глаза у них были влажные, грустные. Мне так казалось, когда по радио звучала музыка Чайковского.
- Они любят радио? - спросил я Василия Ивановича.
- Любят музыку мои олешки, - сказал Кияв. - Такую, как сейчас. Хорошая музыка! Однако, смотрите…
Он переключил свою «Спидолу» на другую программу. Кто-то что-то говорил по этой программе.
Олени вроде бы удивились. Посмотрели на нас. Глаза были всё те же - большие, влажные и чуть грустные. Посмотрели и постепенно стали отходить от нас.
В тундру побрели - по своим делам. Мох искать… Потом я много раз проверял: любят олени музыку, но только хорошую. А слов не терпят, даже если эти слова нам, людям, кажутся важными.
БЛАГОРОДНЫЕ ЯКИ
Было это в декабре в Монголии. В декабре в Монголии ясно и очень холодно. Небо голубое, без единого облачка, а мороз за тридцать - только без ветра.
Мы возвращались из далёкого путешествия.
Нас трое - шофёр, старенькая «Волга» и я.
Друзья задержали нас. Стало уже темнеть. Звёзды выступили на посиневшем небе. Мы торопились. До селения - районного центра - добрых двести километров.
Дорога хорошая. По припудренному снежком песку, прихваченная моровом, она не хуже асфальта. Песок, снежок и сопки. То подъём, то спуск. То опять подъём и опять спуск.
Пятьдесят, сто, сто пятьдесят километров, прыгая и трясясь, проехали благополучно.
Но вот машина встала, и мотор её заглох.
Кругом степь, сопки и звёздное небо над головой. Месяц - в стороне.
Шофёр сбросил меховые рукавицы и открыл дверцу.
Лютый морозный воздух обдал нас.
- Сейчас посмотрю… Заело что-то…
Монголы хорошо говорят по-русски.
Он открыл капот машины и долго возился в моторе, и дул на руки, и вновь возился.
Я вышел из машины.
Шофёр почти окостеневшими от мороза руками продолжал копаться в моторе, наконец сказал:
- Пошли назад, погреемся! Холодно!
Мы нырнули в кабину, совсем уже остывшую, и тихо дрожали.
- А до селения далеко? - спросил я.
- Не очень, - сказал шофёр. - Пятьдесят или чуть больше километров, а если по сопкам, то покороче можно… Тридцать будет. Сейчас согрею руки, опять попробую. Заведётся!
И он пробовал. И не раз. Согревался. Снова пробовал.
Неожиданно впереди засветили фары. Машина! Явно машина!
Машина - а это был грузовик, я уже заметил, - шла по соседней проторённой по степи и сопкам дороге.
Наш шофёр бросился куда-то вниз, под откос, и, скатившись по снежному склону сопки, остановил грузовик. Они - два шофёра - о чём-то говорили. Потом шофёр грузовика, не выключая мотора, направился вместе с нашим шофёром к нашей старенькой «Волге». Путь был тяжёл - подняться на сопку, по которой идёт наша дорога.
Они подошли. Шофёр грузовика поковырялся в моторе. О чём-то поговорил с нашим шофёром. И ушёл…
Спускался вниз - с сопки, к своей машине - он уже спокойнее, чем поднимался наверх.
Наш шофёр проводил его.
Вернулся и сказал:
- На большой машине ездит, а хорошим людям помогать не хочет…
В старенькой, почти первого выпуска, «Волге» мы замерзали.
Всё отлично было вокруг нас. И небо со всеми известными и неизвестными звёздами, и месяц, который ярко светил где-то в стороне от нас, - страшно равнодушный.
А что же мы?
Ещё час прошёл и второй, кажется.
Но вот на дороге появились в свете фар нашей неуправляемой машины два странных существа - огромные, чёрные, горбатые, с рогами, как у серьёзного быка, с шерстью, висящей от хвоста до головы и спускающейся на землю.
Ночью в свете фар трудно было понять, что к чему, но важно было, что кто-то появился на нашей дороге.
А были яки. Два быка и хозяин с ними. Значит, мы уже не одни.
Шофёр о чём-то говорил с хозяином.
Затем всё было как в сказке.
Двух заиндевелых, чёрных яков с белыми пятнами на лбах прикрепили верёвками к нашей машине. Хозяин яков, тоже заиндевелый, что-то сказав нам, повёл их в обратную сторону. Повёл вместе с «Волгой». А огромные, чёрные, лохматые яки весьма бодро тащили нашу старенькую «Волгу».
