Раубриттер (IV.II - Animo) - [15]
Можно ли представить, что эти здоровяки с исполосованными шрамами лицами, ухающие над собственными шутками, будто совы, с наслаждение греющие ноги у костров, сбросив грудой доспехи, допив вино отправятся вершить богопротивные ритуалы? Да ничуть. Скорее можно было вообразить оседланного петуха или зеленое солнце.
Вон тот здоровяк в неказистом плакарте[12], сооруженном из гусеничных траков, с лицом, навеки перекошенным после удара алебардой, можно ли представить его в робе, возжигающим на алтаре черные свечи из жира некрещенных младенцев? Скорее, в яростной атаке, дробящим кистенем чужие черепа. Или его собеседник, статью напоминающий мула-тяжеловоза, озабоченно пытающийся грубой нитью прихватить обратно ко лбу здоровенный лоскут кожи и ругающийся при этом на зависть сапожнику — неужто он, оставив позади дневные заботы, с наступлением ночи будет возносить сложно сплетенные молитвы Бафомету? Или тот, третий, небрежными тумаками заколачивающий в землю своего недавнего партнера по картам при совершенно равнодушном отношении прочих игроков…
Это солдаты, мгновенно и безотчетно понял он. Уловил, точно сплел воедино царящие в воздухе ароматы походных костров, ружейного масла, подгорелой каши, дешевого пороха и конского навоза, мгновенно смешав их с хриплым смехом, грубыми шутками и протяжными стонами раненых.
Ему приходилось бывать в солдатских лагерях, пусть и будучи огражденным от бурлящей пехотной массы рядами маркграфских пикинеров, он безошибочно узнал этот дух, едкий, беспокойный, проникнутый запахом крови — как древней, давно впитавшейся в землю, так и еще не пролитой, однако отчетливо ощущающейся в воздухе.
Не еретики.
Это лесное воинство, погубившее его, совсем не походило на все то, что было создано его воображением в томительные часы плена.
Странный лагерь, подумал Гримберт, мучительно плетущийся вслед за скрипящим горбуном. Странный лагерь, странные солдаты, странные порядки. Нет ни боевого охранения, как это заведено повсеместно во франкских землях, ни сигнальщиков, замерших недвижимыми статуями с горнами наперевес. Где шатры офицеров и вытянувшиеся цепи личных телохранителей? Почему не слышно возбужденных вестовых, снующих по лагерю точно беспокойные муравьи?
Следующая мысль кольнула его в основание черепа тупой иглой, едва не парализовав тело. Возможно, это отряд кого-то из отцовских вассалов. Какого-нибудь здешнего графа или барона, двигающегося по своим делам да завернувшего случайно в маркграфский лес или застигнутого здесь непогодой. Его авангард принял бесцеремонно шествующего «Убийцу» за дерзкого раубриттера, промышляющего тут каким-то подлым ремеслом, и…
Гримберт сглотнул, отчаянно вертя головой во все стороны, чтобы разглядеть сеньорский герб. Хорошо бы это был граф Камерино или кто-то из его многочисленных кузенов, их всегда привечали в Туринском дворце. Или барон Лукки, обаятельный старый миньон, похожий на мудрую седую обезьяну, которого туринские рыцари, большие шутники, за глаза прозвали Мессир Лизоблюд. Или…
Гримберту вдруг захотелось втянуть голову в плечи. Он внезапно понял, чем именно этот лагерь выделяется среди множества прочих, которые ему прежде приходилось видеть. Здесь не было ни единого герба. Мало того, все встреченные доспехи, опаленные пламенем неведомых ему битв, не имели ровно никаких обозначений, если не считать вмятин от пуль и ржавых рубцов на боках. То, что он поначалу принял за тактические обозначения, привычные на доспехах туринской тяжелой пехоты, имело не большее отношение к тактике, чем к иконописи. Это были грубо намалеванные миниатюры самого циничного, странного и оскорбительного нрава — мужские гениталии, выполненные в разных манерах живописи, но одинаково гипертрофированные, отрубленные головы, обагренные кровью топоры, голые женщины, падающие крепостные башни, языки пламени, золотые монеты…
Не сектанты, подумал Гримберт, ощущая себя маковым зернышком, плывущим меж тяжелых жерновов, которые в силах искрошить даже каменный валун. Что-то другое, совершенно чужое, но смутно знакомое, будто уже когда-то виденное или…
Нужное слово вдруг само пришло к нему. Щелкнуло, точно снаряд, вложенный в патронник сервоприводами.
Наемники. Эти люди, нашедшие укрытие в отцовском лесу, никакие не еретики, укрывающиеся от правосудия и Святого Престола. Просто наемничий сброд, по какой-то причине вынужденный зимовать вдали от теплых городов. Может, непогода просто застала их в пути или же они успели отметиться в окрестных городах так, что не особо надеялись на теплый прием — Гримберт не знал этого и не хотел знать.
Но это, черт возьми, многое объясняло.
В Турине всегда презирали наемников. Город рыцарской чести, не единожды отражавший орды лангобардов, он был достаточно богат, чтобы позволить содержать рыцарское знамя в четыре дюжины боевых единиц, не считая артиллерии, пехоты и младших рыцарей, следующих за своими сеньорами. Может, не великая рать по меркам империи, отдельные части которой стальные рыцарские ноги порой превращали в распаханную пашню, но весьма грозная сила для восточных окраин, погрязших в пограничных стычках с еретиками.
Поначалу, для стрельбы из пулемёта ШКАС применялись валовые винтовочные патроны калибра 7,62 мм со всеми существовавшими в то время видами пуль, предназначенные для стрельбы из карабинов, винтовок, пулемётов. Однако в процессе испытаний выяснилось, что они не подходят для стрельбы из ШКАСа.
Как защищать сослуживцев, если они боится тебя и презирают… Фландрия, 1919 год, самая страшная война в истории человечества все еще грохочет. Волю кайзеров и королей диктуют танками и аэропланами, а еще ей верны магильеры – фронтовые маги XX века. Германия еще не приняла капитуляцию, и ее последняя надежда – «мертвецкие части», в которых служат вчерашние мертвецы, поднятые из могил штатными армейскими некромантами-тоттмейстерами. Они уже отдали жизнь за страну, но все еще в строю, хоть их сердца давно не бьются – искалеченные и заштопанные, знающие вкус иприта и шрапнели не понаслышке. Они – последняя надежда Германии, но сослуживцы косятся на «мертвое воинство» с ужасом и отвращением, называют их «кайзерскими консервами», «гнильем», «мертвецами в форме» и «некрозными марионетками». Живые боятся того, что могут рассказать мертвые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Магильеры бывают разные. Фойрмейстеры способны щелчком пальцев превратить человека в пылающий факел. Штейнмейстеры — обрушить стены любой крепости. Вассермейстеры — превратить водяные брызги в шрапнель. Люфтмейстеры — передать слова на расстоянии. Магильеров мало кто любит и почти все — боятся. Но никто не вызывает такой неприязни и страха, как тоттмейстеры. Смертоеды. Некроманты. Верные слуги Госпожи Смерти…
Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо. Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Во веки веков, пока стоят стены Цитадели, пока светит солнце днём и луна ночью, пока не выполнен последний приказ, клянусь, что девизом моим будет: «В любое время! В любом месте! Любыми средствами! Любое задание!!!».
Апокалипсис произошел внезапно, в одночасье стерев красоту и радость старого мира. Когда и как это случилось, уже никто не помнит. Многие говорят, что старый мир уничтожила война. Лишь руины зданий когда-то великих городов напоминают о давно минувших днях. Но человечество не стало жить по-другому. Окунувшись в безумие и хаос, все смотрят волком друг на друга, пытаясь урвать себе хоть минимальные блага. Для всех наступили темные времена – времена нового мира и новых порядков. Можно ли здесь отыскать что-нибудь светлое и прекрасное? Есть ли уголок в этом проклятом месте, который можно будет назвать Раем? А может, у каждого свой Рай?
Большая Игра за власть над миром началась, и двое из тринадцати претендентов уже мертвы. Сумеет ли Представитель второго клана Алексей приобрести новые способности и выполнить свою цель, пусть и приведя к престолу Владыки далеко не лучшего кандидата? Найдёт ли он союзников в борьбе, или ему суждено сражаться в одиночку против всего чуждого ему мира? Покажет время. Пока же ему нужно выбраться из плена работорговцев, которые тоже имеют виды на одержимого яростью бойца…
Казалось бы всего лишь игра. ММОРПГ. Да там есть виртуальная реальность и полное погружение. но все равно этот только игра. Но на кону всемирная известность, слава и призовой фонд в 30 миллионов долларов? Будет ли это все достаточным стимулом для того, чтобы терпеть боль, порой смертельную боль, лишения и прочие нелегкие атрибуты реальной реальности? А как быть если у тебя неожиданно появляется смертельный враг в обеих реальностях? Третья часть.
Один день в жизни Кирилла изменил все, стал линией, отделившей обычное прошлое от кошмарного будущего, в котором мир стал принадлежать свирепым мутантам. Все умения и знания, нужные когда-то, утратили всяческий смысл. Потребность осталась только в одном - в выживании.
Прошло двадцать лет, как глобальная война уничтожила страны. Химическое и биологическое оружие вкупе с радиацией до неузнаваемости изменили природу. Агонизирующая планета порождает сотни неизвестных до нынешнего времени видов тварей. Глобальный голод и эпидемии выкосили большую часть переживших Армагеддон. Оставшиеся разделились на группировки и ведут бесконечные войны за «чистые» земли и крохи ресурсов, похоронив надежду вырваться за пределы Периметра — пояса из непроходимых Больных земель радиоактивным кольцом окруживших территорию.
Юный Гримберт, наследник маркграфа Туринского, с детства хотел быть рыцарем. Воспитанный на рыцарских романах, болезненно амбициозный, пылкий, он не мыслит жизни без славных рыцарских свершений и видит себя благородным защитником веры, бесстрашным воином и чемпионом Туринской марки. Он должен быть рыцарем — и точка. Должен вершить справедливость огнем крупнокалиберных орудий, защищать угнетенных, карать еретиков и совершать то, что предписано славному рыцарю.И пусть ему всего двенадцать, пусть его доспех — ржавая самоходная развалина, вызывающая смех у отцовских рыцарей, пусть из всех слуг у него в свите лишь верный паж… Он совершит свой подвиг.
Гримберт, маркграф Туринский, многими недоброжелателями прозванный Пауком, с детства отличался склонностями к политическим интригам, мня себя талантливым манипулятором, всегда достигающим поставленной цели. В какой-то момент он сделал роковую ошибку, сам сделавшись целью заговора, и этот момент перечеркнул все, что у него было. Больше нет ни титула, ни почёта, ни уважения, к которому он привык. Есть только потрепанный рыцарский доспех, пара устаревших пушек и малопочетное ремесло раубриттера. Разбойника, наемника и авантюриста без герба и чести.
Судьба не очень ласково обошлась с Гримбертом, маркграфом Туринским. Он многое поставил на карту в хитрой политической игре - и почти всё потерял. В прошлом властитель человеческих судеб, самоуверенный интриган и тщеславный аристократ, он лишён всех своих титулов и ослеплён, в одночасье превратившись в слепого калеку, вынужденного жить подаянием. Но маркграфа Гримберта подданные не прозвали бы Пауком, если бы он так легко поддавался отчаянию. Он знает, где-то далеко в смертельно опасных Альбах находится то, что поможет ему поквитаться с врагами за все пережитые унижения и, кто знает, может, вернуться в привычное ему место на вершине пищевой цепочки.
Сильный повелевает слабым – так устроен мир. Бесправный крестьянин трепещет перед жадным бароном. Барон дрожит перед всесильным герцогом. Герцог заискивает перед императором. И даже император не чувствует себя в безопасности, ведь где-то высоко, сквозь выжженное радиацией небо, вниз посматривает Господь со своими ангелами… И неважно, что барон носит моторизированную экзо-броню, а герцог латает слабую плоть генетическими снадобьями. Главный закон мира всегда неизменен. Сильный будет повелевать слабым. Во веки веков. Гримберт, маркграф Туринский, самоуверенно полагает, что в силах управлять этим законом.