Ратибор Новгородец - [15]

— Молодцы! — громыхнул Лодыжка. — А теперь вокруг двора бегом марш!

Будущие богатыри гуськом затрусили вокруг двора. У Лешего тут же закружилась голова — сказывалось не до конца прошедшее похмелье. К тому же от бега разболтался после пива желудок, высказывая настойчивое желание вывернуться наизнанку. Новгородец терпел, хотя получалось плохо. Но показывать слабость при других — ни за что! Тем более, что и дядька понимающе наблюдает за мучающимся собутыльником.

Бегали долго. А когда наконец закончили — велел Хельги походить немного по двору для заминки, а затем идти в трапезную завтракать.

Ратибор сидел на лавке, хлебал щи (удивляясь, кстати, откуда взялся аппетит, ведь только что тошнило при любом запахе) и думал. Все, что было с утра, как-то не очень вязалось с тем, как он сам представлял себе обучение в княжьей дружине. Не удержавшись, спросил у соседа:

— Неужели нас мечами махать учить не будут?

— Будут, — отозвался сосед, прожевав изрядный кусок хлеба. — Первую неделю натаскают, вот как сегодня утром, а потом поедем в отдельный городок. Возле Киева. Вот там и начнется настоящее учение. А сейчас проверяют — кто за первую неделю отсеется, а кого дальше учить стоит. — С этими словами он снова уткнулся носом в миску.

Леший вздохнул — теперь-то уж точно надо выдержать — и тоже принялся за еду. Разговоры разговорами, а надо все съесть, пока не закончился завтрак.

Неделя прошла быстро. К ее концу Ратибор уже достаточно спокойно переносил утреннее упражнение с палкой, равно как и бег, и приседания с мешком песка на плечах, и бег с тем же мешком, но уже в охапку. Из десяти претендентов осталось шестеро, а вместе с теми, кто пришел раньше и позже, набралось почти тридцать человек. И вот настал день отправки «в городок».

Накануне Леший, окончательно подружившийся за эти дни с Хельги, спросил у него:

— Слушай, Лодыжка, ты вроде говорил, что Митяй твой напарник, верно?

Дядька кивнул.

— А почему тогда он нас не учит?

— Потому что он начнет вас учить уже там. И я тоже. Приедут нам на смену другие, станут натаскивать новеньких, пока не наберут полного числа. А мы — в городок. Я буду учить драться с мечом, копьем и секирой, а Митяй — вообще без оружия.

Ратибор припомнил тогда, как неделю назад Молния сшиб его с ног. Конечно, Леший был тогда с большого бодуна, но все равно впечатляет. Ведь не последний же кулачник Ратибор, а не успел даже понять, как свалили его. Если Митяй хотя бы вполовину собственного мастерства выучит, уже и это неплохо.

Ранним утром будущая дружина выехала из ворот княжьего терема. Юноши сидели в седлах как вкопанные, горделиво поглядывая вокруг, словно уже были богатырями и шли теперь бить хазар. Леший старался не отстать в этом от прочих. Но неожиданно, вертя головой, он натолкнулся на знакомое лицо. Секунду новгородец припоминал, а затем, словно озарение пришло, вспомнил, где он видел это лицо, а главное, эту бороду.

Через рынок шел давешний монах. Шел, не обращая внимания ни на что вокруг себя, в том числе и на верховых.

Ратибор залихватски свистнул в его сторону, а затем заорал:

— Эгей, батя, помнишь меня?

Монах поднял голову. Он тоже узнал Лешего, и, похоже, удивился, увидев его здесь. Во всяком случае, глаза его чуть расширились, а затем служитель чужеземного бога проворно скрылся за палатками.

— Ты его знаешь? — спросил Лешего ехавший рядом паренек. Пришел он в дружину с двумя братьями. Отец-рыбак, не мудрствуя лукаво, одарил детей рыбными именами — Окунь, Щука и Налим. Окунь был старшим, и именно он разговаривал сейчас с новгородцем.

— По пути в Киев встретились, — процедил Ратибор. — Сволочной народ эти монахи. И шуток не понимают.

Городок стоял на берегу реки. Представлял он из себя длинный дом, где жили ученики и наставники, тренировочный двор, капище Перуна, обнесенное невысоким частоколом, и все это — за бревенчатым тыном.

Во дворе будущих кметов встретил Митяй, приехавший заранее. С шутками и смехом юноши распределились по длинному дому, сложили вещи и снова вышли во двор.

Митяй пошептался с напарником, а затем повернулся к толпе.

— Значит так, молодые люди, — сказал он. — Вот здесь, — он показал на странного вида сооружение, немного напоминавшее виселицу, — будем учиться владеть копьем на скаку. Здесь, — теперь его палец был указующе простерт по направлению большого кожаного мешка, висящего на деревянной подставке и набитого чем-то тяжелым, — будем стучать кулаками. Всему остальному будем обучаться здесь. — Митяй обвел рукой остальной двор. — Всем все понятно? Тогда с завтрашнего дня и приступим.

Впереди всей толпы стоял Чурила Пленкович (не позволявший, кстати, называть себя иначе, как по имени-отчеству) — сын какого-то знатного боярина, красавец, неисправимый бабник и при этом неплохой, по слухам, боец. За неделю на княжеском дворе Леший умудрился два раза поцапаться с Пленковичем. Один раз новгородская стеношная выучка одержала верх. Но зато в другой боярский сын одолел купеческого за счет ловкости. Поговаривали, что в дружину он решил проситься из-за того, что чем-то не угодил отцу, и тот выгнал непутевое чадо со двора долой. Владимир же принял Чурилу по старой памяти.