Расы Европы - [18]
Этот череп, в общем напоминающий некоторые современные разновидности европейцев, крайне долихоцефален, его черепной указатель равен 69; хотя и покоробленный давлением земли, он не изменил свою форму. Длина черепного свода, реконструированного Кисом, очень большая – 204 мм, а ширина относительно невелика. Высота черепного свода, известная только из ушной проекции, так как основной части черепа не хватает, скорее небольшая. У этого черепа крайне выступающий затылок с наибольшей длиной до самого дна, хорошо развитая лобная область, а сам лоб умеренно покатый. В то же время он очень широкий, что делает париетальные стенки практически параллельными. Надбровные дуги развиты в умеренной степени. К сожалению, как и у всех подобных образцов, у черепа из Галлей-Хилл отсутствует лицо. Тем не менее, височная часть правого скулового свода сохранилась, и она, хотя и тонкая, демонстрирует, что свод в целом был достаточно изогнутым.
К счастью, сохранилось больше половины нижней челюсти, и ее форма удостоверяет отсутствие прогнатизма. Корпус этой нижней челюсти довольно узкий и умеренной симфизной высоты; щека выступает в средней степени по современным стандартам. Восходящая ветвь челюсти широкая, а сигмовидная вырезка мелкая. Зубы, хотя и совершенно человеческие, сохраняют некоторые примитивные черты в развитии соединительных тканей пульпы зуба, в пропорциях длины к ширине моляров и в их относительном размере, так как третий моляр является самым большим.
Кроме этих особенностей зубов и отсутствия выраженной сигмоидальной вырезки, сам череп имеет определенные примитивные черты. Он толстый, а надбровные дуги, хотя не больше, чем у многих современных образцов, составляют непрерывный гребень. Сосцевидные отростки невелики, а область височной мышцы большая.
Человек типа Галлей-Хилл – это, без особых сомнений, крайне генерализованная форма древнего белого человека. Кости его черепа и тела сохраняют именно такую степень обобщения, которая необходима, чтобы сделать его логическим предком средиземноморской расы и всех подрас, с нею связанных.
Хотя пока что образцов этого типа больше всего найдено в Европе, чем в других местах, невозможно предположить, что тип Галлей-Хилл появился на европейской почве. Должно быть, он недолго находился в Европе, следуя за отступлением одного ледника и вновь уходя с наступлением следующего. Когда его потомки снова появляются в Европе, они появятся из другого источника, в который ранее отступили их предки.
За пределами Европы самой древней находкой является канамская нижняя челюсть из Восточной Африки. Нашедший ее Лики>[33] датировал ее нижним плейстоценом, что, возможно, делает ее древнее любых известных ископаемых людей Африки, Азии и Европы. Канамская нижняя челюсть определенно человеческая, она содержит подбородок, а ее зубы вполне человеческие по своей форме, хотя и в чем-то примитивные>[34], как и зубы образца из Галлей-Хилл. Невозможно с какой-либо точностью определить расовый тип, представленный этим фрагментом челюсти – особенно если она обладала приписываемым ей возрастом, то расы в современном смысле могли еще не появиться. Однако она, как и челюсть из Галлей-Хилл, вполне могла принадлежать генерализованному предку белого человека, так как у нее нет прогнатизма и она является современной по своей форме и размеру.
Четыре фрагментарных черепных свода, также найденные Лики в Восточной Африке в местечке Канжера, младше канамской челюсти: очевидно, они принадлежат к среднему плейстоцену. Они, как и канамская челюсть, были изучены Британским комитетом, который не был удовлетворен точным нахождением их источника. Однако, как показал Хопвуд, ископаемые останки как из Канамы, так и Канжеры принадлежат к периодам, о которых заявлял Лики – а именно, к нижнему и среднему плейстоцену.
Принимая во внимание их большую важность и тот факт, что их предполагаемый возраст не был опровергнут, было бы неблагоразумно игнорировать эти восточноафриканские образцы в теоретической реконструкции истории Homo sapiens, несмотря на неопределенность этой ситуации. Гораздо более разумно отнестись к ним со всем вниманием и назвать эту последовательность реконструкции пробной.
Эти четыре фрагментарных черепа, найденных в Канжере, находятся в таком плохом состоянии, что невозможно произвести точные измерения или другим способом определить типы, к которым они принадлежат. Тем не менее, сохранилось достаточно частей, чтобы можно было сделать общую оценку. Человек из Канжеры был крайним долихоцефалом с черепным указателем менее 70; стенки черепа, толстые в трех из четырех случаев, не покрыты сильными мышечными отметками, как в случае с ископаемыми несапиентными формами.
Их лбы выступают, лобные доли мозга хорошо развиты, как и в любой современной группе; вся затылочная область сильно выступающая, а затылочные доли сильно развиты и весьма симметричны. Этот факт наряду с другими чертами мозга, выведенными из изучения эндокранных (внутричерепных) слепков>[35], приводит к заключению, что эти образцы принадлежали к весьма длинноголовой форме Homo sapiens
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.