Рассвет - [17]

— А кто они?

— Да стратиоты — дезертиры, крестьян немного. Они помогают нам или соседним отрядам при нападениях на караваны, если там охрана слишком сильна.

Не боись, тебя никто не знает. Даже из моих людей, тебя знают человека два-три, не более того.

Отряд Рваного, с примкнувшей к ней ватагой, Хомута выглядел внушительно и угрожающе.

Тертые жизнью ребята, они были в предвкушении схватки, из которой, кое-кто из них мог и не вернуться.

Запал перед предыдущим боем и будущей добычей уже читался в их глазах.

Вот это силища, ее бы да на мирные цели, отчего-то подумалось Рваному. Да нет, в нынешней Раввене легче украсть или ограбить кого-то. Главное, после удачного дела было поделиться с «синяками», «красноперыми» или Слугами, чтобы они были в доле, тогда все будет в полном поряде.

Рваный с удивлением отогнал от себя невесть откуда взявшиеся дурные мысли. Прибыль от последующих двух караванов, отданных ему на откуп, была бы просто сказочной для него и его людей. Он бы все хавал в одну репу, не делясь с динатом. Лишь бы сегодняшний налет прошел гладко и без больших потерь.

Дивад оторвал от мысленных подсчетов будущей прибыли, поддев его:

— Вот ведь лбы здоровые, правильно Слуги Народа говорят — что на шахтах и лесоповалах, народа то не хватает! Надо ужесточить меры наказания для людей преступивших закон — пафосно добавил Дивад, явно цитируя речь какого-то Слуги, прибыль которого точно зависела от соляных шахт или торговли лесом.

— Да вам «синякам», лишь бы народ засадить, — буркнул Рыжий — вы уже за одно только соседство со Слугой, готовы упечь его на всякий случай. Вдруг сосед чего замыслил: сливы спереть или его петух по утрам Слугу Народа слишком рано будит, отдыхающего после трудов праведных.

Дивад на эту шутку лишь хохотнул:

— Все вы рыжие, себе на уме, Солнцем меченые!

— Вот я, например, не знаю, почему народ во всех бедах обвиняет рыжих? — невесело сказал Рваный имея в виду явную неприязнь раввенского народа к рыжим. С ненавистью народа к рыжим, могла сравниться только ненависть этого же народа к «перволюдам».

Увидев ехидную ухмылку Дивада, Рыжий вспылил:

— Если рыжий, значит вор и грабитель! Это заблуждение темного народа и не подтверждено никакими логическими доводами. Цвет волос не подтверждает тягу их носителя к грабежу и воровству.

А вот «первые»- это носители обмана и жульничества! Это знают все и, не требует доказательств.

Дивад, обидевшись за свой народ, первым озаримым Солнцем, как утверждала их святая книга Тамуд, с вспыльчивостью, свойственным «первым», указал пальцем на него:

— Но в вашем случае, заблуждение темного народа имеет очевидное доказательство!

Разбойники уже почти все собрались и вооружились, издали наблюдали за научным спором, не решаясь прервать своего атамана.

Рыжий, геройски подавив желание прирезать Дивада на месте, оглянулся на своих людей и, вспомнив поговорку — Дело есть дело, примиряющее сказал Диваду:

— Ну ладно, закончим этот бесполезный разговор, пора приниматься за труды наши тяжкие!

Они быстро выдвинулись с лагеря и скрылись среди густого леса.

Через некоторое время в покинутом лагере остались только женщины и двое оставленных раненых, выздоравливающих разбойников для его охраны, с завистью смотревших им вслед.

Макав сел на траву и, вытянув ноги положил их на лежавший на земле сук. Умаявшиеся от ходьбы ноги с непривычки затекли и требовали отдыха.

Он сильно срезал по лесу изгиб Раввенского торгового тракта. Времени хватало, все равно караван Сая Эрнана еще задержится для проверки на заставе «синяков», этим всегда надо было взять свою мзду.

Ему можно было даже теперь не торопиться. Он даже усмехнулся над произошедшим сегодня утром событием. Будет о чем позже вспомнить, сидя вечером на привале, перед костром с искрящимся языками огня.

Ребята конечно злы на него, ну так уж получилось. Дозорные, обычно подстрелив добычу, снимали шкуру и оставляли возле его кухни, ему же некогда было возиться со снятием шкуры. Свежее парное мяско ведь всегда получше будет.

Ну, получилась несуразица, с кем ведь такого не бывает.

Он сам начинал когда-то охранником торгового каравана Сая Эрнана и сходил несколько раз в дальний путь, сидя рядом с ездовым, держа в руках взведенный арбалет. По прибытии торгового каравана в империю Кханд, они растекались по увеселительным местным заведениям, оставив при Сае Эрнане несколько человек для символической охраны.

В Кханде, об сохранности завозимого товара, можно было не беспокоиться. Император Шынчис Поднебесный сумел навести порядок железной рукой. Нарушители закона показательно умирали на Площади Казней в течение несколько дней. Кто-то из них сидел на колу или висел в железной клетке без воды и питья, пока не умирал от истощения и обезвоживания.

В Империи серьезно подходили к искусству казни, даже злейшие соседи Раввены, укргуры, не были столь жестоки, по сравнению с желтокожими кхандцми.

Везло лишь тем, у кого обривали голову- это был знак символической казни, якобы обезглавив их. Этих счастливчиков, одетых в красную одежду и с железными ошейниками, посылали в штрафные части армии Кханда, где их бросали в самые опасные места.