Рассвет наступит неизбежно - [6]

Разве мог он ожидать, что Юлия окажется совершенно бесчувственной к собственному ребенку? Ни одна германская женщина никогда даже мысли подобной не допустит. Ни одна германская женщина. На такое оказалась способна только цивилизованная римлянка.

Если бы не вмешательство Хадассы, его сын был бы сейчас мертв.

Мысли Атрета снова вернулись к настоящему, к человеку, который терпеливо стоял перед ним.

— Этот ребенок мой. Что я сказал или чего не сказал, теперь уже значения не имеет. Хадасса направила меня сюда, и я заберу своего сына.

Иоанн кивнул.

— Я пошлю за Рицпой и поговорю с ней. Скажи мне, где ты живешь, и я пришлю к тебе твоего сына.

— Скажи мне, где она, и я все сделаю сам.

Иоанн нахмурился.

— Атрет, это будет очень трудно. Рицпа любит этого ребенка как своего собственного. Ей нелегко будет просто так расстаться с ним.

— Тогда тем более мне нужно идти туда. Будет неразумно, если я позволю тебе предупредить эту женщину о моих намерениях, чтобы у нее было достаточно времени покинуть город.

— Ни я, ни Рицпа не собираемся прятать от тебя твоего сына.

— Это все только слова, а я тебя совершенно не знаю. Ты такой же ненормальный, как и они все, — с этими словами Атрет кивнул в сторону остальных собравшихся. — У меня нет никаких причин тебе доверять. — Усмехнувшись, он добавил: — А уж женщинам тем более.

— Ты же доверился Хадассе.

Лицо Атрета потемнело.

Иоанн какое–то время внимательно вглядывался в него, а потом рассказал, как разыскать Рицпу.

— Я буду молиться о том, чтобы в твоем сердце пробудились сострадание и милость, которые Бог оказал тебе, пощадив твоего сына. Рицпа — это женщина настоящей веры.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она испытала много горя в собственной жизни.

— Это уже не мое дело.

— И все же я прошу тебя не винить ее в том, что произошло.

— Вся вина лежит на матери моего сына. Я ни в чем не виню ни Хадассу, ни тебя, ни эту вдову, — сказал Атрет, несколько смягчившись, потому что ему наконец удалось узнать то, ради чего он сюда пришел. — Кроме того, — добавил он, — я нисколько не сомневаюсь, что этой твоей вдове станет гораздо лучше, когда она получит щедрое вознаграждение за все свои страдания. — Он не обратил никакого внимания на то, как поморщился Иоанн при этих словах. Обернувшись, Атрет увидел, что толпа притихла. — Чего они все ждут?

— Просто они думали, что ты пришел креститься.

Презрительно смеясь, Атрет пошел вверх по склону холма, больше не оглядываясь на тех, кто собрался у реки.

* * *

Атрет вернулся на свою виллу по окружной дороге. Было бы безопаснее войти в город после наступления темноты, кроме того, имелись и другие вопросы, о которых он в спешке не подумал.

— Лагос! — его зычный голос отдавался эхом по мраморной лестнице. — Лагос!

По верхнему коридору к нему уже спешил слуга.

— Да, мой господин!

— Пойдешь на рынок рабов и купишь мне кормилицу.

Лагос стал поспешно спускаться вниз.

— Э-э… кормилицу, мой господин?

— Только обязательно смотри, чтобы она была из Германии, — Атрет направился через внутренний двор в бани.

Потрясенный, Лагос последовал за ним. У него уже было несколько хозяев, но этот оказался самым непредсказуемым. Лагос считался самым везучим среди рабов — ведь он теперь прислуживал самому Атрету, самому знаменитому гладиатору всей Римской империи, но кто бы мог предположить, что этот бывший гладиатор окажется едва ли не на грани сумасшествия. В первую же неделю проживания на своей новой вилле Атрет разломал в щепки всю мебель, сжег свою спальню, а потом исчез. По прошествии месяца Сила и Аппель, два гладиатора, которых Атрет выкупил у Серта и сделал своими охранниками, отправились на его поиски.

— Он живет в горах, в пещере, — сообщил Сила, когда они вернулись.

— Так нужно его вернуть!

— Рискуя быть убитым? Нет уж! Иди ты, старик. Только не я. Мне еще моя жизнь дорога.

— Он умрет от голода.

— Он питается мясом диких животных, на которых охотится со своей ужасной германской фрамеей, — сказал Аппель. — Опять стал варваром.

— И что же нам теперь, сидеть сложа руки? — спросила Сатурнина. Этой рабыне было не по себе при мысли о том, что ее хозяин возвращается к варварству и становится похожим на дикого зверя.

— А что ты предлагаешь, моя милая? Пойди к нему в пещеру, может, у него настроение поднимется. Но уверяю, что со мной тебе будет куда лучше, — шутливо сказал Сила, потрепав рабыню по щеке. Она с раздражением оттолкнула его, и он засмеялся. — А ты ведь в душе радовалась, когда госпожа Юлия отвергла хозяина. Если он все же возьмется за ум и вернется, ты будешь встречать его у дверей с распростертыми объятиями.

Пока Сила и Аппель слонялись по дому, пили и вспоминали былые поединки на арене, Лагос поддерживал в доме порядок. Дом принял подобающий вид, и все в нем было готово к возвращению хозяина.

И Атрет вернулся, никого заранее не предупредив. Его не было на вилле пять месяцев, но в один прекрасный день он вернулся, сорвал с себя шкуры, которые носил в горах, вымылся, побрился и облачился в тунику. Потом он послал одного из своих слуг за Сертом, и когда распорядитель зрелищ прибыл, они на короткое время уединились для конфиденциального разговора. На следующий день к Атрету пришел гонец с вестью о том, что та женщина, которую он ищет, находится в темнице. Как только стемнело, Атрет снова куда–то ушел.