Рассвет над морем - [45]

— Каналии! — закричал мосье Энно.

Адмирал между тем продолжал греметь — даже мембрана в трубке звенела:

— Я, конечно, как только узнал, послал туда десяток моих шотландцев с автоматическими винтовками образца четырнадцатого года, и они, само собою разумеется, всыпали и тем и другим. Но — тысяча чертей и четыре ведьмы! — никакого национального вопроса тут быть не должно. Уинстон ничего мне об этом не говорил. Учтите, консул: я — солдат, и вся эта белиберда меня не касается. Все, что не может служить целью для пристрелки корабельной артиллерии, не входит в поле моего зрения. Все это штатская ерундистика и, очевидно, является полем деятельности дипломатии. А это уже ваши прерогативы! Но вы окажете мне большую услугу, если примете на себя решение всяких национальных и тому подобных вопросов, которые не входят в номенклатуру боевой диспозиции или не значатся в лоциях!

Консул Энно поспешил его заверить:

— Вы можете быть абсолютно спокойны, адмирал! Я здесь уже пятый день — и в курсе национального вопроса. Как раз сейчас я жду представителей обеих сторон — и русской и украинской, антибольшевистского, конечно, лагеря! Я тут быстро наведу порядок.

— В добрый час! — удовлетворенно отозвался адмирал Боллард. — Таким образом, вы имеете еще шесть часов на ликвидацию национального вопроса: телеграмму премьеру Ллойд — Джорджу я отправлю после ленча, в два.

По-видимому, адмирал употреблял натощак спиртное…

Консул положил трубку и призадумался.

Он действительно был «в курсе» национального вопроса на Украине. Семнадцатый год, до самой Октябрьской революции, он безвыездно прожил в Киеве, заканчивая свои торговые операции с «Юротатом». Мосье Энно наблюдал манифестации на Крещатике и Думской площади — и под красными знаменами, и под желто-блакитными стягами. Он собственными глазами видел лидера украинских националистов, длиннобородого профессора Грушевского, и знал, что Центральная рада издала универсал об отделении от России.

Было ему известно и то, что вооруженные части Центральной рады выступали против большевиков — и русских и украинских — во время Октябрьского восстания на Украине. Именно поэтому французский генерал Табуи и был вызван из Петрограда и назначен полномочным представителем правительства Франции при Центральной раде в Киеве. Ведь как раз в те дни делегация Центральной рады в Бресте выступала против большевистского требования мира и соглашалась продолжать войну на стороне Антанты. За это Центральная рада и получила двести миллионов франков займа. Задание генералу Табуи от премьера Клемансо было: поддерживать Центральную раду, поскольку она против большевиков и за войну, однако любыми средствами добиваться примирения на Украине всех антибольшевистских группировок — и украинских и русских, — а также объединить их со всеми остальными контрреволюционными группировками за пределами Украины — Корниловым, Калединым, Красновым. Нужно это было правительству Франции, да и всей Антанте для того, чтобы вернуть к участию в войне против Германии максимальное количество солдат бывшей русской армии и к тому же чтоб уничтожить слишком опасный для Западной Европы большевистский режим в России. Но правительству Франции нужно это было еще и потому, в частности, что политика правительства Франции ориентировалась на существование в Европе единой, неделимой, мощной, централизованной России — не большевистской, конечно, а антибольшевистской — в качестве союзника и в противовес мощной Германии, которая постоянно угрожала Франции, добиваясь господствующего положения в Европе и мирового господства. К тому же, что греха таить, сильная централизованная Россия была необходима Франции и в противовес мощи ее союзника и в то же время соперника — Британской империи, которая также постоянно угрожала Франции и претендовала на господствующее положение в Европе и в мире. А политика Британской империи в отношении России была совершенно противоположна французской.

Французскому консулу была доподлинно известна позиция английского премьера Ллойд-Джорджа в отношении России. Напутствуя мосье Энно в его далекое путешествие с ответственнейшей миссией, французский премьер Клемансо особо подчеркнул расхождение политики Франции и политики Англии в этом вопросе и даже процитировал ему несколько слов из недавнего выступления Ллойд-Джорджа, в котором говорилось о необходимости обеспечить безопасность английского государства в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и Ближней Азии, и эти «жизненные интересы Великобритании» требовали ослабления России.

Потому-то английский военный министр мистер Уинстон Черчилль и строил сейчас свою политику помощи контрреволюционным силам бывшей Российской империи, исходя из своей, тоже недавно обнародованной, программы, где выдвигалась идея — содействовать возрождению российского государства, которое бы… «слагалось из несильных автономных государств, объединенных федеративно, ибо такое российское государство будет представлять меньшую угрозу…»

Консулу Франции было также известно, что совсем недавно — только две недели назад — военный кабинет Англии принял решение помочь генералу Деникину и его добровольческой армии на юге России и Украины оружием и военным снаряжением. Именно потому прибыл вчера на крейсере «Бейвер» английский адмирал Боллард. Но, оказывая помощь русской белой армии на юге Украины, помогая в то же время оружием, офицерскими кадрами и деньгами Колчаку в Сибири, английское правительство настаивало на том, чтоб были поддержаны оружием и деньгами и все другие белые формирования и контрреволюционные группировки на юге Украины и России и чтобы расходы на них взяли на себя остальные члены Антанты, Франция в первую очередь.