Рассвет над морем - [17]

Мадам Энно была одесситка. Точнее говоря, отец ее держал корчму и торговал беспошлинной водкой на бессарабском тракте возле Бендер, но дочку выводил в люди через одесское епархиальное училище. Впрочем, не закончив курса наук в епархиальном, мадам Энно тогда собственно Муся Ильманеску — сбежала в кордебалет Театра миниатюр у Сабанеевского моста. С этой же труппой попала она позднее на гастроли в киевский театр «Интимный» на Крещатике. Там и увидел ее мосье Энно — тогда, перед мировой войной, торговый представитель синдиката французских фирм на юге России, а с начала войны — торговый консул Франции. Основной сферой деятельности мосье Энно в те поры была парфюмерия, которую французские фирмы поставляли в Киев «Юротату» — «Южно-русскому обществу торговли аптекарскими товарами», и в ассортименте товаров, кроме разных лекарств и хирургических инструментов, всегда был великолепный выбор гигиенических принадлежностей и духов фирмы «Коти». Этим и соблазнил мадемуазель Мусю мосье Энно, сам соблазненный ее округлыми формами и кругленькой суммой, которую давал за непутевой дочкой ее родитель, старый корчмарь, разбогатевший на безакцизной водке…

Город между тем приближался во всей своей красе. И был он воистину прекрасен. Первый взгляд на него не может не взволновать каждого новоприбывшего.

— О Одесса, российский Вавилон! — патетически воскликнул мосье Энно. Фраза эта, заготовленная еще загодя, в Париже, была рассчитана, конечно, на слушателей, знакомых с древней историей. — И мы украсим тебя садами Семирамиды!

Город стремительно приближался, буруны кипели за кормой, и, выписав широкую дугу по тихой заводи за волнорезом, катер полетел к градоначальницкому причалу на Платоновском молу.

Мосье Энно стоял на носу катера, заложив руку за борт пальмерстона и чуть-чуть выставив вперед правую ногу, и на лице у него застыло выражение вдохновенное и преисполненное достоинства. С береговых склонов, с прибрежных бульваров, с дебаркадеров пристани на катер, вне сомнения, смотрели в подзорные трубы и бинокли тысячи людей — и консул Франции, да еще с особыми полномочиями, должен был позаботиться о приличествующем моменту выражении своего лица. Ибо выражение лица дипломата — это политика государства, которое он представляет.

Берега Одессы и в самом деле были густо усеяны людьми. Поодиночке, группами и целыми толпами люди облепили все возвышенности над территорией порта: склоны над Карантином и под таможней, холмы над Приморской улицей, гору возле Воронцовского дворца и даже обрыв под дачей шаха персидского. Широкая лестница от памятника дюку до порта вся чернела людьми. Но наибольшая давка была на Николаевском бульваре, между думой и гостиницей «Лондонская». Здесь собрались все тузы Одессы, собрались русские и украинские белогвардейцы. Буржуазия и контрреволюция с нетерпением ждали иностранного десанта, который спас бы их от «варваров-большевиков», а заодно вызволил бы и из лап гетманской «украинизации».

Консул Франции с особыми полномочиями был и в самом деле взволнован.

Что ожидало его впереди?

Ведь был он облечен высокой миссией дипломатического представительства от имени не только правительства своей страны — Франции, но и от дипломатического корпуса стран, одержавших победу в только что закончившейся мировой войне. Он должен был осуществить здесь высокие «идеалы мировой цивилизации», одновременно выполняя и ответственнейшие задания в интересах ряда великих держав, которые, впрочем, в большинстве случаев были абсолютно противоречивы. Особенно высоко он должен был держать знамя Франции и вместе с тем особо блюсти интересы французских предпринимателей здесь, на юге России, где теперь откуда ни возьмись появилось правительство украинского гетмана.

На консула Энно дипломатическим корпусом стран Антанты и была возложена чрезвычайная миссия — выяснить, что же это за гетманская Украина, кому и зачем она нужна.

Похоже было, что мосье Энно должен был открыть для цивилизованного мира какую-то новую, неизвестную страну и чувствовал себя в эту минуту Колумбом, который вот-вот откроет Америку. Разница была только в том, что Колумб даже не знал, что Америка существует, он просто искал путей в Вест-Индию, а мосье Энно наперед было доподлинно известно, что Украина действительно есть. Ведь именно на этой земле, которая для мосье Энно и ему подобных только сейчас вдруг начала именовать себя Украиной, издавна были шахты, рудники и заводы, дававшие огромные дивиденды и принадлежавшие французскому капиталу, и именно туземцам этой земли издавна продавал мосье Энно аспирин, патентованные препараты, резиновые изделия, а также пудру и духи непревзойденного Коти.

Но теперь мосье Энно предстояло иметь дело не с контрагентами «Юротата», а с министрами, и с министрами не только гетманского, но сразу нескольких правительств, претендовавших на властвование над этой землей: южно-русского, донского, да еще, пожалуй, и украинско-петлюровского, которое всего несколько дней назад неведомо откуда объявилось в провинциальном городишке Белая Церковь в лице республиканской «директории» и потребовало от гетмана его монаршую булаву.