Рассвет - [182]

Леди Беллами удивленно посмотрела на нее, потому что глаза все еще могли выражать ее эмоции.

— Ты удивительное создание, — сказала она, — и если ты веришь в то, что говоришь, то это может оказаться правдой… ибо всякая вера в чем-то реализуется… Ба, в конце концов, он ведь мог и не жениться на ней. Тебе предстоит это выяснить.

— Каким же образом?

— Написав ему, конечно. Послать ему письмо на имя миссис Карр, Мадейра. Оно обязательно его найдет.

— Спасибо. Как мне отблагодарить вас?

— Да, думаю, пару благодарностей от тебя я заслужила. Впрочем, ты всегда проявляла удивительную глупость в вопросах обеспечения собственного благополучия — иначе поблагодарила бы меня еще раньше.

Последовала неловкая пауза, а затем Анжела поднялась, чтобы уйти.

— Уже уходите, миссис Каресфут? Что ж, иди. Я теперь неподходящая компания для таких, как ты. Возможно, мы больше не увидимся; думая обо всех обидах, которые я причинила тебе, не забудь, что мое наказание оказалось соразмерно моему греху. Говорят, я могу прожить еще много лет…

Анжела смотрела на эти «великолепные руины», и бесконечная жалость переполняла ее нежное сердце. Наклонившись, она поцеловала леди Беллами в лоб. Дикое изумление наполнило большие темные глаза леди Беллами.

— Дитя, дитя, что ты делаешь? Ты не знаешь, кто я, иначе не поцеловала бы меня!

— Нет, леди Беллами, — тихо ответила Анжела, — я знаю. Вернее, я знаю, кем вы были — но я хочу забыть об этом. Возможно, когда-нибудь вы тоже сможете забыть. Я не хочу проповедовать, но, может быть, все-таки это ужасное несчастье приведет вас к чему-то лучшему. Слава Богу, прощение есть для всех нас…

Ее слова задели какую-то забытую струну в сердце ожесточенной своим горем женщины, и две крупные слезы покатились по холодным щекам. Это были первые слезы Анны Беллами за много лет.

— В твоем голосе звучит музыка, пробуждающая эхо тех времен, когда я была такой же доброй и чистой, как ты… но это время ушло безвозвратно.

— Леди Беллами, сердце, которое помнит эту музыку, может стремиться услышать ее вновь. Если вы упали со скалы, откуда доносится это эхо, в пропасть, как бы глубока она ни была — перед вами еще одна скала, на которую вы можете взобраться.

— Лететь вниз легко, но для подъема нужны сильные крылья. Посмотри на меня, Анжела! Мое тело искалечено и лишено силы, но и мой темный дух лишен крыльев. Как же я могу подняться?

Анжела низко склонилась над ней и прошептала ей на ухо несколько слов, а затем выпрямилась с застенчивым румянцем на лице. Леди Беллами закрыла глаза. Вскоре она снова открыла их.

— Не говори мне больше об этом, — сказала она. — Мне нужно время. Многолетние инстинкты нельзя отбросить за один день. Если бы ты знала все грехи, которые я совершила, возможно, ты тоже подумала бы, что таким, как я, нет ни прощения, ни надежды.

— Пока есть жизнь, есть и надежда. Как однажды сказал мистер Фрейзер, истинный ключ к прощению — это желание быть прощенным.

Леди Беллами снова закрыла глаза и задумалась, а когда подняла тяжелые веки, Анжела заметила в ее взгляде странное умиротворение.

— Встань так, — сказала она Анжеле, — чтобы свет падал на твое лицо… Я расскажу тебе, что я читаю в нем. Твое чело говорит о недюжинном уме и почти безграничном воображении; в твоем взгляде живет сочувствие, неведомое существам более грубого толка; эти глаза могли бы смотреть на Небо — и не ослепнуть. Твое лицо говорит о чистоте и целеустремленности, я могу это прочесть… но не могу понять. Твой ум отвергает радужные мыльные пузыри, за которыми так часто следуют люди, и ищет суровую истину. Дух твой находится в гармонии со стихиями света и воздуха; он может воспарить до самых крайних высот нашей ментальной атмосферы и оттуда смотреть в Бесконечность, раскинувшуюся за ее пределами. Чистая, но не холодная, жаждущая более широкого знания и временами дышащая воздухом высшего мира; решительная, но терпеливая; гордая, но смиренная в учении; святая, но страстная; почитающая дары, которыми ты не умеешь пользоваться — девочка, ты так близка к Божественному, как только может быть близок к нему смертный человек… Я всегда так думала — теперь я в этом уверена.

— Леди Беллами!

— Тише! У меня есть причина так говорить. Я не стала бы заставлять тебя тратить время на выслушивание бессмысленных панегириков. Слушай же: я скажу тебе то, чего никогда не говорила ни одной живой душе. В течение многих лет я изучала науки, почти забытые в этой стране — науки, которые, если ими полностью овладеть, предоставят силы, сокрытые в Природе, в распоряжение их обладателя… даже позволят ему заглянуть за пределы Природы и, возможно, на какое-то время восторжествовать над ней. Это знание ты можешь постичь, хотя оно меня и погубило. Мой интеллект и решимость позволили мне найти ключ к нему и наткнуться на некоторые из его тайн, но я не могла следовать этими путями; слишком поздно я узнала, что только праведные и чистые могут сделать это. Многое из того, что я уничтожила в ночь своей смерти, было результатом многолетнего труда, но я все еще знаю достаточно, чтобы дать тебе возможность восстановить то, что я уничтожила; ты за один год сможешь узнать больше, чем я узнала за десять лет. Я благодарна тебе… и если ты захочешь, я покажу тебе путь…