Рассудку вопреки - [30]

— А мы предпочитаем ставить на другую лошадь, не так ли? И сколько же лет этому претенденту на трон?

На лице Гидеона промелькнуло раздражение.

— Возраст не имеет значения. И потом, дело не в самом юноше, а в его союзниках. Нам хотелось бы знать, кто из числа французской знати готов поддерживать его восхождение на трон, а кто готов встать на сторону герцога Орлеанского.

— Гидеон, все это очень интересно, но какое отношение это имеет ко мне? Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь это работа нашего посла — собирать и доносить подобную информацию.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, Блейк, но ведь тебе известно, что мы сейчас представляем оппозицию.

— Возможно, я не очень сведущ в политике, однако даже я знаю, что нынче у власти противная сторона.

— Мы надеемся, что это ненадолго, и когда власть перейдет к нам, я могу рассчитывать на пост министра иностранных дел. В силу этого обстоятельства мне совершенно необходимо получать с континента самую свежую информацию, причем получать ее из независимых источников. Все, что помогает мне идти на шаг впереди правительства, дает нашей партии преимущество.

— Я польщен тем, что ты считаешь меня способным узнать то, что упустило наше посольство. Но на самом деле, уж извини за прямоту, думаю, ты слегка повредился умом. Никто и никогда не обращался ко мне со столь бессмысленным предложением.

— Вот именно! Никто и никогда не подумает, будто тебя заинтересуют вопросы большой политики. В твоем присутствии могут развязаться языки, которые останутся на привязи при других англичанах.

— Другими словами, даже из моей глупости при желании можно извлечь пользу.

— Точнее, из твоей репутации. Если бы я считал тебя глупцом, я бы не рассчитывал, что ты сможешь из салонной болтовни выделить ценную информацию.

Боже праведный! Похвала от Гидеона. Если бы Блейкни не был трезв как стеклышко, он бы почувствовал себя польщенным.

— Думаю, нет необходимости предупреждать тебя, что этот разговор должен остаться между нами.

Блейк собрался было спросить, может ли он рассказать об этом Минерве, но промолчал. Он легко мог представить, с какой радостью Мин ухватится за эту задачу. Однако Блейк решил выполнить это задание самостоятельно, доказать себе, Гидеону и, возможно, своей супруге, что маркиз Блейкни вовсе не никчемный человек. Он даже испытывал некоторое злорадство, лишая жену участия в интриге, которая доставила бы ей огромное удовольствие.

— Не беспокойся, Гидеон, — произнес Блейк, улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой, — никто лучше меня не умеет хранить секреты.

Они подошли к Кале вскоре после рассвета. Минерва хорошо перенесла это короткое путешествие, хотя качало суденышко нещадно. Самые лучшие каюты пакетбота никак нельзя было назвать роскошными, и Минерва решила, будто именно отсутствие удобств избавило ее от внимания супруга в первую брачную ночь. Хотя спала она на узкой койке весьма беспокойно, Блейк не потревожил ее своим посещением. Она уже приготовилась вытерпеть то, что должно было произойти между ними, но испытала облегчение от случившейся отсрочки.

В порту Блейка и Минерву встретил мистер Фасселл, которому по заданию герцога надлежало сопровождать молодых до самого Парижа. Они позавтракали в отеле «Морис», позволив мистеру Фасселлу заниматься паспортами, багажом и таможенными формальностями. Хотя в городе самым роскошным заведением считался отель «Дессан», мистер Фасселл заявил, что, на его взгляд, милорду и миледи будет гораздо комфортнее в отеле «Морис», где весь персонал говорит по-английски, к тому же подают неплохое пиво и вполне приличный чай. Немногие французские гостиницы, посетовал их гид, могли достойно принять гостей с другого берега Ла-Манша.

Пиво Минерва терпеть не могла, зато шоколад, который она предпочитала чаю, оказался очень хорош. Почти в абсолютном молчании они позавтракали классической яичницей с ветчиной. Мрачное настроение Блейка, по ее мнению, было совершенно неоправданным. Это у нее имелись все основания чувствовать себя оскорбленной. Это маркиза Блейкни видели с любовницей всего за неделю до венчания. Однако на все ее попытки завязать разговор, он отвечал односложно. За исключением клятв, которыми они обменялись у алтаря, за последние несколько дней Блейк и Минерва едва ли перемолвились парой слов.

Что ж, ей не за что извиняться, так что теперь его очередь предпринять попытку. К счастью, у нее с собой была книга, которая могла скрасить долгую дорогу до Парижа.

Тягостное молчание нарушил Фасселл. Коротко доложив, что все формальности улажены, он спросил об их предпочтениях — неторопливом путешествии в сочетании с дополнительной ночью в дороге или быстрой езде с ночевкой в комфортной гостинице в Аббевиле. В своем желании как можно скорее достичь места назначения они, как и большинство молодоженов, были единодушны. Выбрали Аббевиль.

Дорога в Париж оказалась в приличном состоянии, нанятые лошади быстрыми, а постоялые дворы, где они меняли лошадей, вполне удовлетворительными. После нескольких часов пути они сделали более продолжительную остановку и сносно пообедали в довольно большой гостинице, после чего проследовали в зал с ярко пылавшим камином.