«...Расстрелять!» - [25]

А был такой адмирал, который любил болты. Это был ежегодный проверяющий. Ему специально болт из нержавейки вытачивали, никелировали, на подставку вертикально — и сверху колпак из оргстекла.

Но каждый год болт должен был быть на несколько миллиметров длиннее и толще. Где-то на плавзаводе даже валялись чертежи этого чудовища. Вытачивали народные умельцы «малахитовые шкатулки», а начальство подносило, слюнявя рукава.

Отслуживший болт он дарил окружающим. Позвонит, бывало, кому-нибудь из окружающих и спросит:

— Слушай, у тебя болт есть? Да нет, не такой. Сувенирный. На стол поставишь. — И дарил.

У него все были оболчены.

Но самый оригинальный адмирал, с самым большим комприветом, был тот, что нас в училище проверял. Маленький, седенький, толстенький, с белёсыми ресницами, по кличке «Свинья грязь найдёт».

Вот войдёт он в роту, за ним — свита, дежурный, отупевший от ответственности, к нему на полусогнутых: «Товарищ адмирал…» — с рапортом, доложит, а он выслушает рапорт, наклонится к дежурному, шёпотом скажет: «Свинья грязь найдёт» — и отправится в гальюн.

Все, конечно, что его туда потянет, знали и готовились, но всегда забывали там что-нибудь, а он лез — всегда — в разные места и находил. Ну разве уследишь?

Однажды двинулся он решительно в гальюн, а свита за ним, торопливо друг друга огибая, а он — прямо в кабину. Те за ним сунулись, но он дверь закрыл. Молчание. Стоят все, смотрят на дверь, ждут.

Вдруг, из-под двери, раздаётся сдавленное: «Тяните». Никто ничего не понимает, но на всякий случай все шеи вытянули, как индюки, наблюдают. Опять сдавленное: «Ну тяните же!». Тут кто-то прорывается — самый подающий надежды, рвёт на себя дверь кабины: шпингалет вырывается, дверь открывается и… перед свитой появляется на, пардон, дучке, пардон, адмирал, без, пардон, штатов. Орлом кочевряжится. И говорит адмирал умно: «Видите?» — те аж наклонились изо всех сил: «Где, где?» — аж вылезли все, а кому места не хватило, тот все на цыпочки, на цыпочки — и тянется, чтоб заглянуть.

Смотрели, смотрели и, кроме адмирала без трусов, ничего не увидели. Ну, зад у него морщинистый, как гармошка, со спаечным процессом. Ну и что?

— Вот! — говорит адмирал. — Сидит человек, а тут кто-то дёргает на себя дверь. А шпингалеты у вас дохлые, и дверь открывается, и у человека портится весь аппетит на это дело. Где же ваша забота о людях?

И тут все снова посмотрели на проблему со стороны двери, прочувствовали всё до конца и задвигались шумно.

А адмирал встаёт, счастливый, штаны натягивает и заправляет в них всё, что положено.

После этого нам такие засовы вставили вместо шпингалетов, что их можно было только вместе с очком вывернуть.

Подарок

Первый заместитель главкома спустился в центральный пост атомного ракетоносца.

Командир двинулся ему навстречу, переступая ватными ногами.

Заместитель главкома выслушал рапорт и сказал:

— Дальше третьего отсека не пойду. Дежурный, вода в трюме есть?

— Никак нет!

— Старпом, вода в трюме есть?

— Никак нет!

— Заместитель командира по политической части?

Заместитель командира проглотил слюну и замотал головой:

— Никак нет!

— Командир! Тоже «никак нет»?

— Так точно, никак нет!

— Ну пошли, посмотрим.

Вода в трюме была.

— Переноску! — гаркнул первый заместитель главкома.

Переноска не загорелась — «преды» повылетали. Первый заместитель взялся рукой за аварийный фонарь, и у фонаря тут же отвалилась ручка.

— Та-ак! — сказал первый заместитель… Пока он шёл по пирсу, в центральном искали ключ, ключ от сейфа живучести. Там лежал «традиционный подарок» — лодочка из эбонита. Ключ с перепугу куда-то сунули.

— Где ключ!!! — метался по центральному командир.

— Ключ!!! — он рявкнул так, что переборки срезонировали.

— Ломайте… ломайте… ломайте, — перебирая помертвелыми губами, бормотал, как в бреду, заместитель командира по политической части.

Ключ, наконец, нашли. Командир сам опустился на четвереньки перед сейфом. Ключ долго не попадал в скважину. Командир догнал первого заместителя главкома.

— Товарищ… адмирал… флота… вот… это вам… от нас… подарок… тради… ционный… — выдохнул он, задыхаясь.

Первый заместитель зажал «подарок» под мышкой.

— Я вас деру, а вы мне подарки суёте? Ха-ра-шо! Я вас проверю по приходу…

Лодку две недели держали в море. Она ходила по квадрату — туда-сюда, пока не уехал первый заместитель главкома.

Ура!

Главком в сопровождении сияющей свиты неторопливо вошёл в столовую на праздничный обед.

Дежурный по столовой, в звании мичмана, двинулся ему навстречу. К этому он готовился всю ночь, постоянно бормоча вполголоса: «Товарищ Адмирал Флота Советского Союза, на первое приготовлен борщ по-флотски… Товарищ Адмирал Флота Советского Союза…». И вот он, час испытаний.

— Товарищ адмирал, — мичман не узнал свой голос, — на первое приготовлен…

Главком дослушал рапорт до конца; свита сочувственно заулыбалась, потому что мичман назвал главкома просто «адмиралом» и всё. Это был страшный промах.

Главкому захотелось, чтоб мичман исправился на ходу и назвал бы, наконец, его полное воинское звание.

— Здравствуйте, товарищ мичман! — сказал главком.

— Здравия желаю, товарищ адмирал! — сказал мичман.