Расстрел на площади - [15]

Девушка укоризненно покачала головой.

— Скидывать штаны вам не придется. Вон вы и без уколов какой живчик!

— Но, может…

— Никаких «может»! Даша не такая.

— Жаль, — притворно вздохнул пассажир. — Впрочем, если вы меня напоите горячим чаем, что угодно и кому угодно доставлю в целости и сохранности. Кстати, если она не толстая и рыжая, а, как говорите, симпатичная, эта ваша Даша, я бы все-таки порекомендовал передать ей побольше поцелуев. Уверяю, она останется очень довольна! — И он со значением пошевелил бровями.

— Да ну вас! — прыснула проводница. — Идемте, будет вам чай. Только не забудьте про посылочку… а то знаю я вас, транзитников, с три короба наобещаете, а потом сойдете не попрощавшись!

Игорь улыбнулся, расправил плечи и расслабленной походкой направился следом за девушкой в самом что ни на есть превосходном настроении.

Что ни говори, а все-таки человек и есть главный творец своего собственного счастья.

5. «Вертушки»

Председатель Президиума Верховного Совета Российской Федерации товарищ Игнатов устало отложил в сторону бумаги и привычным жестом потер переносицу.

Пора сделать перерыв. Работа — дело хорошее, но что может быть лучше сытного обеда! Горячий куриный суп и телячий антрекот отнюдь не помешали бы.

Эта несложная мысль привела Игнатова в неожиданно приподнятое настроение. Он потянулся и уже собирался было подняться из-за стола, как резко и требовательно зазвонил телефон.

Быть может, хозяин кабинета и не стал бы снимать трубку, если бы звонил обычный, городской аппарат, но на сей раз трезвонила кремлевская «вертушка», и это означало, что на проводе — кто-то из сильных мира сего.

Игнатов всегда опасался «вертушки». Ничем не примечательный телефонный аппарат (ну разве что на диске был выдавлен и покрыт позолотой герб Советского Союза) одним своим видом вызывал у Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР суеверный, почти животный страх.

Разумеется, Игнатов никому в этом не признавался. Пожалуй, о его истинном отношении к «вертушке» догадывалась лишь секретарь, сухая, как вобла, чопорная и неулыбчивая женщина неопределенных лет, которая однажды в неурочную минуту заглянула в кабинет и застала патрона протиравшим «вертушку» собственным накрахмаленным носовым платком. При этом выражение лица Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР было боязливо-почтительным. Секретарь неслышно затворила дверь, так и не обнаружив своего появления. Она была мудрая женщина — мудрая и глубоко разбиравшаяся в психологии начальства.

Итак, в тот момент, когда товарищ Игнатов уже собирался покинуть рабочее место, чтобы отправиться для трапезы в комнату отдыха, «вертушка» разразилась требовательными трелями.

Напрягшись и против воли вжав голову в плечи, Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР снял трубку.

— Игнатов слушает! — неожиданно хриплым голосом выдохнул он.

Он ждал, что с того конца провода раздастся знакомый говорок Первого секретаря Центрального Комитета партии, однако просчитался.

— Приветствую, — услыхал он.

Игнатова прошиб пот.

Это был Семичастный.

Председателя КГБ Игнатов боялся, как чумы. То есть, конечно, при встречах он улыбался, жал руку и раскланивался, мучительно пытаясь удержаться от того, чтобы зябко не поежиться и не выдать — жестом ли, взглядом — того ужаса, который внушала ему сама фигура Семичастного.

Он и сам не знал почему, но высокий и холеный, с благородной проседью в густых волосах Семичастный отчего-то напоминал Игнатову маленького, толстого и лысого человечка с ласковой улыбкой и холодными глазами за поблескивающими стеклышками пенсне — Берию.

Не надо думать, что Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР в душе был мелким трусом и вздрагивал от любого звука, любого шороха. Просто Игнатов в силу служебного положения хорошо знал, что такое высшая власть и на что она способна. В СССР высшая власть была способна на все.

— Владимир Ефимович! — фальшиво обрадовался Игнатов, валясь в кресло и механическим жестом отирая со лба крупные капли пота. — Рад слышать! Какими судьбами?

— Есть дело.

— Внимательно слушаю.

— Не по телефону. Николай Григорьевич, могу ли я попросить вас заглянуть ко мне, так сказать, на огонек? Это ненадолго.

Игнатов явственно ощутил подгашнивание. Приглашение на огонек к председателю Комитета госбезопасности не сулило ничего хорошего.

— Разумеется! — бодрым голосом откликнулся он. — Когда?

— Сейчас.

— В смысле сегодня?

— Сейчас — в смысле сейчас. Если надо, за вами зайдет моя машина.

— Почему же… — пробормотал Игнатов, — у меня и своя есть.

— Отлично. Жду.

Опустив трубку на аппарат. Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР несколько мгновений сидел, тупо уставившись в пространство перед собой. Все кончено. А еще говорили, что времена переменились и возврата к прежнему не будет. И вот — простой звонок: «Заезжайте ко мне», и никаких черных воронков у подъезда, но в голосе председателя КГБ металл и нечто, исключающее даже мысль об отказе от визита. Неужели час пробил? Расстреляют? Просто посадят? Нет, чиновников такого ранга не сажают — во всяком случае, в Советском Союзе. Тут уж — или пан, или пропал. И некуда бежать.