Расследования комиссара Бутлера - [52]

— Все эти слухи не стоят и ломаного гроша! — гневно сказала Диана. — Но даже, если дед бывал у миссис Пембридж, что понадобилось у нее моему отцу?

— Но это же очевидно, — удивился Пуаро. — Обратите внимание: разгром учинялся в гостиных, в кабинетах, на кухне, где много шкафчиков, в которых можно спрятать какую-нибудь бумагу. Бумагу он и искал. Ведь Патрик Чендлер умер, не оставив завещания, верно?

— Да, — кивнул Хью.

— Он не любил свою жену, и вы, оба брата, это хорошо знали. А любил он последние годы жизни миссис Пембридж, и об этом вам тоже было хорошо известно. Он проводил у миссис Пембридж вечера, а то и ночи, там же, бывало, занимался делами, подписывал бумаги… Я не ошибаюсь?

— Нет, — буркнул Хью. — И что из этого следует?

— Да только то, что, составив завещание, отец ваш мог передать его на хранение, временное или постоянное, миссис Пембридж. И возможно, в этом завещании он отказывал в наследстве своей жене Этель — в пользу сыновей или других родственников. Потом Патрик скоропостижно умирает, вдова прибирает деньги к рукам и покидает город, оставив детям лишь дом да скотобойню, с которой ни Чарлз, ни, тем более, вы, Хью, не можете управиться. А миссис Пембридж хранит бумаги Патрика, поскольку он не дал ей никаких указаний на этот счет. К сожалению, я не смог поговорить об этом с миссис Пембридж, ее сейчас нет в городе…

— Как бы то ни было, — продолжал Пуаро, взглядом попросив Диану сесть, — не так давно Чарлзу стало известно о существовании завещания. Самое естественное предположение: отец оставил деньги ему, как старшему сыну. Или поделил между сыновьями, что тоже составило бы немалую сумму. Что должен был предпринять Чарлз? Пойти к миссис Пембридж и потребовать завещание отца? Но, если женщина молчала столько лет, значит, у нее были к тому основания. Стала бы она разговаривать с Чарлзом? Весьма сомнительно. Если же она стала бы все отрицать, а Чарлз потом взломал замок и попытался сам обнаружить бумаги, то сразу стало бы ясно, кто и, главное, с какой целью произвел взлом. Он придумал иной ход: имитировать собственное буйство. Он знал, что ни брат, ни падчерица не заметят его отлучек, а жене он подсыпал снотворное. Он не мог сразу пойти громить квартиру миссис Пембридж, чтобы полиция не сделала очевидных выводов. Ведь он не мог быть полностью уверен в том, что завещание существует, и что оно действительно находится у миссис Пембридж. Поэтому он сначала разгромил дом глухой миссис Лоуренс. Это было совершенно безопасно, старуха ничего не слышала. Потом он отправился к Паркинсонам, зная, что их нет дома. Здесь он рисковал больше, но все обошлось. И лишь затем он выполнил свою задачу. Миссис Пембридж гостила у родственников, и все удалось как нельзя лучше.

— Вы хотите сказать, — воскликнул Хью, приподнимаясь, — что Чарлз нашел завещание отца?

— Терпение, сэр! У нас ведь есть еще два налета, и в этих двух случаях дело, к сожалению, не обошлось без жертв. Если Чарлз обнаружил завещание, то зачем он отправился громить Клейтонов и Райсов?

— Чтобы замести следы, — пробормотал Хью, — это же очевидно.

— Но, если он нашел завещание, — терпеливо сказал Пуаро, — зачем было рисковать? И уж подавно он не стал бы делать глупость, сталкивая мистера Клейтона с лестницы. Нешуточное дело! Если Чарлз не был безумен, он не должен был нападать на мистера Клейтона и тем более — убивать мистера Райса. Если же Чарлз не отдавал отчета в своих действиях, то ему нечего было искать в доме миссис Пембридж. И в любом случае — что он сделал с завещанием?

— Вы так говорите об этом завещании, — тихо произнесла миссис Чендлер, — будто твердо уверены в его существовании. Это ведь всего лишь…

— Всего лишь мое предположение, согласен, — кивнул Пуаро. — Но если исходить из того, что Чарлз не был безумцем… И если он нашел то, что искал, как он поступил с этим документом? Как, подумал я, поступил бы я сам, если бы обнаружил важную бумагу, и если бы не мог пока ни предъявить ее открыто, ни хранить у себя дома, где каждый момент следовало опасаться обыска. Ведь инспектор Драммонд только и ждал момента…

— И к какому выводу вы пришли? — нетерпеливо спросил Хью.

Пуаро повернулся к адвокату, о присутствии которого все, казалось, забыли. Мистер Вильямс сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно слушал, ни словом, ни жестом не проявляя своей заинтересованности в разговоре.

— Мистер Вильямс, расскажите, пожалуйста, о том, что произошло неделю назад.

— Я получил по почте пакет, — не торопясь, произнес адвокат, — внутри которого находился запечатанный конверт, адресованный компании «Говард и Вильямс».

— Говард…

— Мистер Майкл Говард был адвокатом семьи Чендлер и моим компаньоном, — пояснил Вильямс. — Он скончался два года назад.

— Вы вскрыли письмо?

— Нет, — с достоинством ответил адвокат, — потому что на конверте было написано «Вскрыть в случае предъявления имущественных претензий». Ниже стояла подпись мистера Патрика Чендлера и дата — 23 мая 1931 года.

— Дед умер зимой тридцать второго, — сдерживая слезы, произнесла Диана.

— Что вы сделали с письмом? — поинтересовался Пуаро.