Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник) - [22]

Маленькая мисс Дороти, до этого все время молчавшая, тогда неожиданно всех ошеломила. Она очень категорично заявила: «Когда я вырасту, то замуж выйду за человека, который не знает, что такое осторожность» – и посмотрела на всех со злостью. Хозяйка ей возразила, а хозяин, как всегда, лишь скупо и некрасиво усмехнулся; странно подумать, что сейчас…

Сейчас шел дождь. Когда дворецкий закончил заводить часы, те начали бить. Бадж отстраненно уставился на них, причем выглядел при этом удивленным. Часы пробили полночь. Все, несомненно, шло как обычно…

Нет. Все-таки чего-то не хватало. Что-то в закоулках маленького, привыкшего действовать автоматически мозга коробило его. Озадаченный, он хмуро уставился на ландшафт, изображенный на часах. Ах, он должен был догадаться! Всего несколько минут назад он разговаривал с мисс Дороти, а на часах в библиотеке было 11:45. Значит, эти показывают неправильное время.

Он вынул свои золотые часы, которые не имели привычки ошибаться многие годы, и открыл их. Без десяти двенадцать. Нет, часы в библиотеке не врут. А перед ним были старые фамильные часы, по которым дворецкие сверяли время во всем доме. Сейчас они спешили ровно на десять с половиной минут. Бадж сглотнул. Теперь, перед тем как отправиться отдыхать, ему придется сверить время и на остальных часах.

Часы пробили двенадцать.

Тут же зазвонил телефон. Бадж увидел белое лицо Дороти Старберт в дверном проеме, прежде чем успел взять трубку…

Глава 7

Сэр Бенджамин Арнольд, главный констебль, сидел за письменным столом в кабинете доктора Фелла, деловито сложив руки, словно школьный учитель. Выглядел он таким же образом, а слегка покрасневшее лицо напоминало лошадиную морду. Его серые волосы были зачесаны в стиле «помпадур», а взгляд сквозь пенсне был весьма острым.

– Я считаю, что лучше всего, – начал он, – принять личное участие. Вероятно, из Линкольна должны прислать инспектора. Однако я знаком со Старбертами и доктором Феллом, который вполне мог бы заведовать четтерхэмской полицией. В этом смысле нам будет проще избежать скандалов или других подобных вещей, связанных с расследованием.

Он замялся, затем откашлялся.

– Вы, доктор, и вы, мистер Сондерс, должны понимать, что у меня нет опыта в расследовании убийств. Я почти уверен, что у меня возникнут трудности с этим. Если ничего не выйдет, нам следует позвонить в Скотланд-Ярд. Но мы с вами должны предпринять максимум усилий, чтобы выявить все детали этого несчастного случая.

В это теплое утро солнце лучилось ясным светом, но сам кабинет все равно оставался в тени. Во время длящейся тишины они могли слышать шаги расхаживающего по коридору полицейского. Сондерс задумчиво кивнул. Доктор Фелл оставался угрюмым. Рэмпол слишком устал и запутался, чтобы сосредоточиться.

– Вы… эмм… сказали «расследовании убийств», сэр Бенджамин? – спросил пастор.

– Конечно, я наслышан о легенде Старбертов, – сказал констебль, кивая. – И даю слово, что у меня есть теория на этот счет. Вообще-то, конечно, мне не следовало упоминать слово «убийство» в прямом его смысле. Но несчастный случай мы должны пока исключить, и вообще, лучше вернуться к этому позже… А сейчас, доктор…

Он выпрямился, сделал какое-то движение губами, размял костяшки пальцев и, поколебавшись немного, словно лектор, приступил к основному.

– А сейчас, доктор, после того как вы рассказали все о происходившем до тех пор, как погас свет в комнате надзирателя, сообщите, что случилось, когда вы решили во всем разобраться.

Доктор Фелл угрюмо ткнул тростью в край письменного стола.

– Я не ходил туда. Спасибо, конечно, за комплимент, но я не могу двигаться так же быстро, как эти двое. Хм… нет. Позвольте им самим рассказать вам.

– Хорошо… Я не ошибусь, если предположу, что вы, мистер Рэмпол, осмотрели тело?

Такой деловой и официальный тон разговора заставлял Рэмпола нервничать. У него не получалось говорить естественно, он чувствовал, что все, сказанное им, может быть и будет использовано против него. Правосудие – это большая и грозная машина. Он почувствовал себя виноватым в чем-то, сам не зная в чем.

– Я.

– Тогда скажите мне, почему вы решили сразу двигаться к колодцу, вместо того чтобы пройти через ворота и подняться в комнату надзирателя? Были ли у вас причины подозревать, что там что-то случилось?

– Я… Я не знаю. Я старался разобраться во всем этом весь день. Это произошло спонтанно. Я прочел те дневники, легенды и все это… в общем…

Он пытался помочь себе руками, но так и не нашел слов.

– Я понял вас. Что вы делали потом?

– Я был так ошеломлен, что просто сел на холме и находился там. Затем я опомнился и позвал мистера Сондерса.

– А вы, мистер Сондерс?

– Что касается меня, мистер Бенджамин, – пастор говорил, придавая каждому слову особое значение, – я уже был почти у ворот, когда … эээ… услышал зов мистера Рэмпола. Мне показалось странным то, что он направился прямо в Ведьмино Логово, его словно притягивало туда магнитом. Но тогда совсем не было времени думать об этом, – сказал он ехидно и нахмурился.

– Хорошо. Когда вы споткнулись о тело, мистер Рэмпол, оно лежало на краю колодца, сразу под балконом?