Расследования Берковича 7 [сборник] - [19]

Зазвонил телефон, и Беркович поднял трубку. Звонил эксперт Хан, голос его был мрачен:

— Ты прав, это бирканодал. Реакция вполне определенная. В поликлинике, ясное дело, никто и не думал искать в этом направлении. А экстрасенс — подавно. И судмедэксперт не сделал эту реакцию, ему тоже в голову не пришло. Да и прийти не могло, я его вполне понимаю, сам бы на его месте… Заключение пришлю чуть позже, ты пока проводи следственные действия.

— Уже провожу, — буркнул Беркович и положил трубку.

— Марк, значит, химик, вы сказали? — спросил он у Яши. — Поедем, покажите мне его.

— Все не так просто, — рассказывал Беркович Наташе поздно вечером, вернувшись домой после первого допроса Марка Бендецкого. — Нужно будет еще выяснить, каким образом этот тип достал яд. То, что он химик, конечно, облегчало ему задачу…

— Это был яд? — поразилась Наташа.

— Конечно, я об этом подумал, когда ты рассказала о симптомах. Есть такая группа ядов: сначала они действуют на периферическую нервную систему, потом начинаются галлюцинации, а заканчивается все спазмом и остановкой сердца. Если, конечно, давать препарат регулярно. Значит, искать нужно было кого-то в окружении Михаэля, кто мог бы капать ему в стакан, когда тот отворачивался. Это ведь безвкусное вещество… Мы проходили на курсах в полиции, нам даже фильм показывали, как эта штука действует. Если не знаешь симптоматики, ни за что не определишь, что человек отравлен. Сердце остановилось — и все…

— Но зачем он это сделал?

— Женщина, — сказал Беркович. — Марк решил, что Белла не отвергла бы его, если бы не Михаэль. И не простил.

— Ужасно, — вздохнула Наташа. — Значит, это не сглаз?

— Господи, сглаз! Твой экстрасенс, может быть, приятный мужчина, но в ядах смыслит не больше врача в поликлинике.

— Почему мой? — возмутилась Наташа. — Но головную боль он мне снял! Значит, хороший специалист.

Беркович не стал спорить.

Сеанс психотерапевта

Перед старшим сержантом Берковичем сидел подтянутый худощавый мужчина лет сорока с живыми печальными глазами. Говорил он медленно, но не потому, что ему приходилось подбирать слова — казалось, что посетитель вкладывает в каждую фразу особенную, одному ему присущую силу. Посетителя звали Антоном Равдиным, представился он как психотерапевт и продемонстрировал Берковичу документ, выданный на его имя Всемирной Академией Информатизации. Документ разрешал владельцу проводить публичные психотерапевтические сеансы.

— Я прошу полицию, — говорил Равдин, — оградить меня от претензий этого человека.

— Но ведь Бреннер действительно умер после посещения… — вставил Беркович.

— После этого не значит вследствие этого! — произнес Равдин сентенцию, известную каждому юристу.

— Да, конечно, — согласился Беркович.

Речь шла о трагедии, произошедшей девять дней назад. Антон Равдин, психотерапевт с большим стажем, ученик Кашпировского (так он, во всяком случае, говорил о себе сам), разъезжал по городам Израиля и проводил сеансы публичной психотерапии. Все было вполне легально — Равдин платил налоги, доходов не скрывал и всегда имел при себе пухлую папку с письмами от благодарных клиентов. Беркович пробежал глазами несколько опусов — люди писали, как после сеанса у них проходили боли, зарубцовывались язвы, а у одного деда даже исчезла седина. Не было сказано, впрочем, исчезла ли седина вместе с волосами, или волосы только изменили цвет.

По словам Равдина, ни разу в его практике не случалось, чтобы кто-либо из людей, сидевших в зале, пожаловался на ухудшение состояния. Но девять дней назад, после того, как Равдин провел сеанс в клубе Бат-Яма (присутствовало около семидесяти человек, в основном, пенсионного возраста), одному из зрителей стало плохо. Психотерапевт еще не успел уйти со сцены, когда ему сообщили, что в фойе клуба упал и не подает признаков жизни старичок лет семидесяти, пришедший на сеанс с племянником.

— Вызовите скорую! — приказал Равдин, не желавший связывать свое имя со случаем, способным подорвать его репутацию.

Скорая, однако, не помогла. Парамедики только констатировали смерть. Племянник умершего был в шоке. «Я привел дядю лечиться, — повторял он, — а этот человек его убил!»

На самом деле Арон Бреннер скончался, как сказано было в акте судебно-медицинской экспертизы, от черепно-мозговой травмы, не совместимой с жизнью. Иными словами, выходя из зала, Бреннер споткнулся и, падая, ударился виском об острый угол деревянного барьера. Смерть наступила практически мгновенно.

После похорон племянник Бреннера Яков Шульман явился к Равдину и заявил, что засудит его, если тот не заплатит за причиненное горе. «Но я-то при чем?» — искренне возмутился психотерапевт. «А при том, — сказал Шульман, — что своими пассами и установками вы так возбудили дядю, что он не соображал, что делал! У него начали трястись руки, а ноги подгибались. По-моему, он даже и не видел ничего перед собой. Вот и споткнулся. Если бы не вы, дядя был бы жив, и вы мне за это ответите!»

— Сколько же хочет с вас слупить господин Шульман? — поинтересовался Беркович.

— Он требует сто тысяч шекелей, — мрачно сообщил психотерапевт. — Это неприкрытый шантаж, и я требую вмешательства полиции.