Расследования Берковича 11 [сборник] - [5]

Беркович вернулся к компьютеру и вызвал файл с параметрами убитого. Рост, вес… Такие же, как у Блументаля. Похоже, что на этот раз он на верном пути. И значит…

— Парень, видимо, не думал кончать с собой, — сказал Беркович инспектору Хутиэли час спустя. — Он хотел скрыться — видимо, связался с бандой наркодилеров, они за него крепко взялись. Он и слинял. Думал, похоже, отсидеться за границей и несколько дней назад вернулся. Но прежние дружки из вида его не упускали — в отличие от полиции, которая, не найдя год назад тела, все-таки согласилась с версией самоубийства.

— Резонный упрек, — пробормотал Хутиэли. — Кстати, это я тогда занимался делом Блументаля. Похоже, ты прав, это он и есть. Что ж, придется мне расхлебывать старый грех — убийцы наверняка среди старых знакомых Блументаля.

— Скажите, что мне делать, поработаем вместе.

— Не нужно, — отказался Хутиэли. — Это уже рутина. Займись лучше делом об отравлении Адина Карми — вот где нужен твой острый ум.

— Скажете тоже — острый, — смутился Беркович. — Просто Наташа посоветовала мне сделать все наоборот. Или это я сам догадался?

Интересная книга

С утра у Берковича было мрачное настроение. Не то чтобы случилось что-то неприятное — даже Арик ночью спал спокойно и впервые за несколько недель Берковичу удалось хорошо выспаться. И все-таки настроение было паршивым — возможно, в воздухе носились какие-то бациллы, вызывавшие ипохондрию или даже приступы депрессии.

А тут еще и задание инспектору досталось если не нелепое, то, во всяком случае, совершенно неинтересное. Ночью в своей квартире на улице Карлибах скончался некий Орен Гиршон, сорокалетний мужчина, сотрудник какой-то муниципальной службы, человек одинокий настолько, что даже оповестить о его скоропостижной кончине было решительно некого. По мнению врачей «скорой помощи», смерть наступила в результате сердечного приступа. Ничего криминального, и полицию известили только после того, как врач обнаружил странную вещь: на письменном столе были грудой навалены книги, на каждой из которых стоял штамп той или иной общественной библиотеки. Врач проявил любопытство и подошел к книжным стеллажам — стоявшие там книги тоже, судя по штампам, принадлежали вовсе не Гиршону. «Неужто он был клептоманом?» — подумал врач и на всякий случай известил полицию: всю эту литературу ведь так или иначе следовало вернуть законным владельцам.

И теперь Берковичу предстояло выехать на место и самому убедиться в том, сколь странными бывают в Израиле воры. Смысла в поездке инспектор не видел никакого — ну, убедится он, что книги взяты из библиотек, и что дальше? Если на книгах стоят штампы, то вернуть украденное — вовсе не дело полицейского управления. А наказать вора уже невозможно, природа сама его наказала.

Дом, в котором жил покойный Гиршон, оказался еще британской постройки: мрачный и темный, под стать настроению инспектора. Лифта не было, и Беркович поднялся на высокий четвертый этаж, проклиная и утро, слишком жаркое для весны, и Гиршона с его нелепой манией, и самого себя, не умеющего сдерживать приступы дурного настроения. В квартире все было аккуратно прибрано, как это часто бывает, если хозяин — закоренелый холостяк, да еще и педант впридачу. Тело давно увезли, и Беркович принялся рассматривать лежавшие на письменном столе книги. Почти на всех действительно оказались библиотечные штампы, и инспектор, положив перед собой лист бумаги, принялся переписывать номера и названия библиотек, из которых вся эта премудрость была украдена. То, что Гиршон не брал книг по официальной записи, казалось очевидным. Беркович обнаружил даже несколько книг на русском, на них стояли штампы городской библиотеки Нетании и русской библиотеки Сионистского форума.

За полчаса список библиотек вырос до тридцати названий, и Берковичу пришлось взять из лежавшей на столе стопки бумаги новый лист. Он писал и думал о том, как странно люди порой ведут себя и как нелепо покидают этот бренный мир. Инспектор не мог сказать, что Гиршона интересовала какая-то определенная область человеческих знаний или культуры. Здесь были и исторические книги, и романы, и справочники, и даже литература для детей. Впрочем, книг по истории было, пожалуй, больше, чем остальных. Книга, которую Гиршон читал, когда у него стало плохо с сердцем, называлась «Очерки по истории войн Израиля», это был сборник статей, изданных Еврейским университетом в 1979 году. За два десятилетия книга почти не потрепалась, и на ней — чуть ли не единственной — не оказалось библиотечного штампа. Похоже, что иногда Гиршон все-таки покупал книги в магазинах — видимо, если тема его очень интересовала, а в библиотеках он не находил нужного издания.

«Очерки» были раскрыты на середине, и страницы оказались смятыми — видимо, потеряв сознание, Гиршон повалился грудью на стол, инстинктивно вцепившись в книгу руками.

Беркович сел в кресло, в котором проводил вечера хозяин квартиры, и взял в руки последнюю книгу, которую Гиршон видел в своей жизни. В иное время инспектор, пожалуй, с интересом прочитал бы об отношениях между Моше Даяном и Ицхаком Рабином, но сейчас ему предстояло дополнить список библиотек, просмотрев еще книги, стоявшие на полках.