Расслабься, крошка! - [20]
— Обижаете, начальник, — рассмеялась Алина и нажала на газ.
То, что получилось дальше, имело какое-то неопределенное название: обед не обед, ужин не ужин.
Время, когда они добрались до дома, с натяжкой можно было назвать обеденным, хотя в чопорной и консервативной Англии через час уже бы и чай подали. В России же, да еще с таким ненормальным ритмом, половина пятого было еще белым днем, если пробки учесть.
Алина сразу пошла на кухню, а Егор, как попало бросив чемодан, направился в ванную, с наслаждением смывая с себя пот и смог московских магистралей. Вода лилась на лицо и на вкус казалась чистой амброзией.
Он выключил воду, вытер волосы и провел ладонью по подбородку: бриться или нет? С кухни доносилось бренчание и на удивление немузыкальный бубнеж. Кажется, Алина подпевала телевизору.
— Алина, — заорал он сквозь дверь, — где мой халат?
— Что?
— Говорю, халат мой где?
Послышались быстрые шаги. Алина распахнула дверь, внимательно разглядела голого Егора и хмыкнула.
— Зачем тебе халат? Так иди.
И мягко поскребла ногтями по его животу. Он дернулся, слегка согнувшись пополам:
— Ай, щекотно.
— Терпи. Ты же солдат.
Он все-таки вырвался из ванной, потому что мысли уже обретали неприличную вольность, устремляясь не к кухне, где изумительно пахло жареным мясом, а в сторону спальни, с ее большой кроватью. Сбежав в комнату, он вытащил из шкафа трусы и майку, вытянул за штанину спортивные серые брюки и вышел к столу прилично одетым. На сковородке скворчала отбивная, на столе, между салатом и сыром, стояла бутылка вина. Егор округлил глаза.
— У нас что, романтический ужин?
— Почему романтический? — невозмутимо отбила она подачу. — Просто ужин. Да и какой ужин, рано еще. Садись, сейчас готово будет. Открой вино пока.
Егор ловко выдернул пробку, разлил вино по бокалам и, торопливо чокнувшись, выпил. Алина пригубила свое и уставилась на него во все глаза.
— Что? — не выдержал он.
Она покачала головой:
— Чего ты его как бормотуху жахнул?
Он покрутил бокал в руке и посмотрел недоуменно:
— А что?
Алина вздохнула и, взяв бутылку в руки, повернула ее к нему этикеткой, где на белом фоне золотом были выведены латинские буковки, а еще нарисован лев, сидящий на башне, напоминавшей шахматную ладью.
— Это «Шато Латур». Между прочим, аж двухтысячного года. Хотелось чего-то приличного сегодня.
Егор взял бутылку, покрутил ее в руке и сказал:
— И что? Ну, «Шато Латур». И что?
— «Вы не романтик, Василий», — пропела Алина голосом нестареющей киношной примы и отвернулась к плите.
От сковороды с двумя кусками мяса шел мощный дух, от которого просто скулы сводило. Егор заглядывал через плечо Алины и мешал.
— Да сядь уже, — скомандовала она.
Он сел, потом вскочил и куда-то унесся. В прихожей загрохотало. Егор вскрикнул вполголоса, Алина не расслышала.
— Чего ты там?
— Ничего. Споткнулся.
— А убежал чего?
Он не ответил. Спустя мгновение вошел с каким-то свертком в руках и, не глядя, сунул Алине. В приятно шуршащем целлофане было что-то белое, с яркими пятнами веселенькой расцветки.
— Это что?
Егор не ответил, разрезал мясо и моментально набил им рот, а на Алину махнул вилкой, мол, сама смотри. Она открыла пакет и вытащила что-то вроде блузки, расшитой цветами.
— Что это? — спросила она тихо.
— Вы-фы-фа-фа, — ответил Егор с набитым ртом и задышал часто-часто, проглатывая бушующий наперченный огонь. — Фе-фе. Фа-фа-фок.
— Мне? Подарок? Ах, фафафок! — обрадовалась Алина писклявым голосом.
Егор загоготал, подавился, закашлялся, схватил бутылку и налил вина. Алина развернула блузку и внимательно рассмотрела.
Льняная ткань была приятной на ощупь, а из вышитых гладью красных цветов на вороте и рукавах складывался эффектный узор. Не в силах сдерживаться, Алина унеслась в спальню, встала перед зеркалом и примерила обнову.
Украинская вышиванка пришлась почти впору, надо было лишь ушить в плечах, хорошенько прогладить и… Конечно, на работу в таком виде не пойдешь, но для душной Москвы с ее раскаленными улицами обновка была в самый раз. Китч, конечно, но столицу ничем подобным не удивить. А с какими-нибудь аксессуарами можно вообще превратить вышиванку в хит сезона. Правда, с ее пламенно-рыжими волосами на задорную хохлушку она все равно не походит, но это скорее плюс, а не минус…
…А говорила, что не романтик.
Она еще немного покрутилась перед зеркалом, оглядев себя со всех сторон, даже спиной встала и долго вытягивала голову через плечо — как там сзади смотрится? Тыл оказался вполне ничего, а с фронта — так и вовсе очень красиво. Довольная собой, она сдула рыжую челку со лба и двинулась к дверям, налетев на Егора.
— Красота? — весело спросила Алина.
Он оглядел ее с ног до головы:
— Угу. Гламур и вытребеньки.
— Какой тут гламур… — Она чмокнула его в щеку, отчего в глазах Егора закружились, закачались темные омуты, опасно вскипая волнами. — Спасибо! Очень красиво. Надо только погладить.
— Ну, иди сюда, я поглажу, — вкрадчиво сказал он.
Голос у него был как у кота, с такими знакомыми урчащими нотами…
Она давно научилась ловить эти его настроения и без колебаний повернулась и сделала один маленький шаг вперед. Его ладони забрались под подаренную вышиванку и прошлись по спине так, что ее телу моментально стало жарко, а потом скользнули ниже, стиснув попку, прижимая к себе. Она запрокинула голову и закрыла глаза. Хотелось что-то сказать, но Егор начал ее целовать, медленно, но уверенно подталкивая к кровати, неприлично широкой, с целыми восьмью подушками. Скоро отступать стало некуда, и они повалились на кровать. Вышиванка улетела в сторону, следом отправилась юбка. Егор одной рукой ласкал ее грудь, а второй старался освободиться от штанов.
Когда ваша жизнь летит под откос, когда ваша семья и друзья убиты, вам не остается ничего другого, кроме доброй старой мести. Если вы в прошлом снайпер, то мафиозные лидеры захлебнутся в крови…
Обычные человеческие пороки – страсть, деньги, секс, власть, красота – являются главными действующими лицами этого сумасшедшего триллера, от которого невозможно оторваться. В нем вы найдете все: тайну, от которой стынет кровь в жилах, обаятельных негодяев, безжалостно вершащих судьбы всех, кто попадает под их чары, влюбленных банкиров, любовные треугольники и четырехугольники, хорошо срежиссированные несчастные случаи, бесследные исчезновения, загадочные смерти и милые призраки тех, кого считали мертвыми.
В ее жизни ничего не осталось, лишь усталая обреченность и пустота. Саша была оскорблена и унижена, а гордость ее растоптана. Что ей дала эта борьба за правду и справедливость, кроме стыда и мук совести? Эта история обнажила столько скелетов в шкафу!.. Получается, Сашин дед был далеко не праведником. И зачем только она затеяла расследование его гибели, втянув в него журналистов Никиту Шмелева и Юлию Быстрову и подставив их всех под пули? Когда на свет вышло темное прошлое ее деда, стали выясняться чудовищные подробности… Что же теперь делать — остановиться на полпути? Нет, Саша все же должна узнать, за что его убили.
Скорее всего, эта история — пустышка, коих в их репортерской профессии тысячи. А вдруг, наоборот, то самое, чего любой журналист ждет всю жизнь?.. Юля поняла: она не успокоится, пока не размотает клубок странных событий до конца. И не позволит своему старому другу Никите, с которым у нее когда-то случился бурный, но короткий роман, одному заниматься этим делом. Слишком опасно! Они будут рыть землю носом, но выяснят, что за таинственный объект упал ночью в тайгу. Приятель Никиты случайно заснял этот момент на телефон, после чего бесследно исчез… Жив ли он? И почему жители соседней деревни боятся ходить в тот лес? Вряд ли дело в поселившихся там сектантах-солнцепоклонниках… Кто бы мог подумать, что в этой глухомани наберется столько тайн! Ни Юля, ни Никита даже не подозревали, в какую авантюру они ввязываются…
Вряд ли молодая театральная актриса Алиса Мержинская догадывалась, насколько круто ее жизнь переменится после смерти мужа. В наследство от успешного бизнесмена ей достаются вредные родственники, куча долгов, претензии местной братвы, а также парочка покойников. Распутывать клубок странных событий вокруг себя Алисе придется в одиночку, ведь оказавшийся рядом мужчина ее мечты может легко перейти в стан врага…
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».