Рассказы - [37]
«Взрывается при ударе, — прочёл капитан про бертолетову соль, — и при внезапном нагревании».
— А вдруг там попадёт так… что внезапно… А, чёрт!
Капитан заёрзал на стуле. Глянул на часы: до рассвета оставалось двадцать семь минут.
Остановить пароход в темноте — все пассажиры проснутся, и в темноте будет каша и бой. А в какую минуту взорвётся? В какую из двадцати семи? Или соль выпускает кислород? Просто кислород, как в школе на уроке химии?
Капитан дёрнулся смерить, вспомнил и топнул с сердцем в палубу.
Теперь капитан как закаменел: шёл твёрдо, крепким шагом. Как живая статуя. Он прошёл в кубрик.
— Буди! — сказал капитан боцману. — Двоих на лебёдки! Плоты на палубу! Собирать!
Люди просыпались, серые и бледные. Всеми глазами глядели на капитана. Капитан вышел. С бака на него глядели бортовые огни: красный и зелёный. Яркие, напряжённые. Капитан уже слышал сзади возню, гроханье брусьев. Тарахтела лебёдка. Вспыхнула грузовая люстра.
— Гропани, к пассажирам! — сказал капитан на ходу. Он слышал голос Салерно. — Салерно, ко мне! — крикнул капитан. — Вы распоряжайтесь спуском плотов. И ни одной ошибки!
Второй штурман с матросами вываливал шлюпки за борт. Одиннадцать шлюпок. Капитан глянул на часы. Оставалось семнадцать минут. Но восток глухо чернел справа.
— Всех наверх! — сказал капитан маленькому механику. — Одного человека оставить в машине.
Пароход нёсся, казалось, ещё быстрей: напоследки — очертя голову.
Капитан вышел на мостик.
— Определитесь по звёздам, — сказал он старшему штурману, — надо точно знать наше место в океане.
Лёгкий ветер дул с востока. По океану ходила широкая плавная волна. Капитан стоял на мостике и смотрел на сборку плотов. Салерно точно, без окриков, руководил, и руки людей работали дружно, в лад. Капитан шагнул вправо. Ветром дунул свет из-за моря.
— Стоп машина! — приказал капитан.
И сейчас же умер звук внутри. Пароход будто ослаб. Он с разгону ещё нёсся вперёд. Люди на миг бросили работу. Все глянули наверх, на капитана. Капитан серьёзно кивнул головой, и люди вцепились в работу.
Аббат проснулся.
— Мы, кажется, стоим, — сказал он испанцу и зажёг электричество.
Испанец быстро стал одеваться. Поднимались и в других каютах.
— Ах да! Именины! — кричал испанец.
Он высунулся в коридор и крикнул весёлым голосом:
— Дамы и кавалеры! Пожалуйста! Прошу! Все в белом! Непременно!
Все собрались в салоне. Гропани был уже там.
— Но почему же так рано? — говорили нарядные пассажиры.
— Надо приготовить пикник, — громко говорил Гропани, а потом шёпотом: — Возьмите с собой ценности. Знаете, все выйдут, прислуга ненадёжна.
Пассажиры пошли рыться в чемоданах.
— Я боюсь, — говорила молодая дама, — в лодках по волнам…
— Со мной, сударыня, уверяю, не страшно и в аду, — сказал испанец. Он приложил руку к сердцу. — Идёмте. Кажется, готово!
Гропани отпер двери.
Пароход стоял. Пять плотов гибко качались на волнах. Они были с мачтами. На мачтах флаги перетянуты узлом.
Команда стояла в два ряда. Между людьми — проход к трапу.
Пассажиры спустились на нижнюю палубу.
Капитан строго глядел на пассажиров.
Испанец вышел вперёд под руку с дамой. Он улыбался, кланялся капитану.
— От лица пассажиров… — начал испанец и шикарно поклонился.
— Я объявляю, — перебил капитан крепким голосом, — мы должны покинуть пароход. Первыми сойдут женщины и дети. Мужчины, не трогаться с места! Под страхом смерти.
Как будто стон дохнул над людьми. Все стояли оцепенелые.
— Женщины, вперёд! — скомандовал капитан. — Кто с детьми?
Даму с девочкой подталкивал вперёд Гропани. Вдруг испанец оттолкнул свою даму. Он растолкал народ, вскочил на борт. Он приготовился прыгнуть на плот. Хлопнул выстрел. Испанец рухнул за борт. Капитан оставил револьвер в руке. Бледные люди проходили между матросами. Салерно размещал пассажиров по плотам и шлюпкам.
— Все? — спросил капитан.
— Да. Двести три человека! — крикнул снизу Салерно.
Команда молча, по одному, сходила вниз.
Плоты отвалили от парохода, лёгкий ветер относил их в сторону. Женщины жались к мачте, крепко прижимали к себе детей. Десять шлюпок держались рядом. Одна под парусами и вёслами пошла вперёд. Капитан сказал Гропани:
— Дайте знать встречному пароходу. Ночью пускайте ракеты!
Все смотрели на пароход. Он стоял один среди моря. Из трубы шёл лёгкий дым.
Прошло два часа. Солнце уже высоко поднялось, скрылась из глаз шлюпка Гропани. А пароход стоял один. Он уже не дышал. Мёртвый, брошенный, он покачивался на зыби.
«Что же это?» — думал капитан.
— Зачем же мы уехали? — крикнул ребёнок и заплакал.
Капитан со шлюпки оглядывался то на ребёнка, то на пароход.
— Бедный, бедный… — шептал капитан. И сам не знал — про ребёнка или про пароход.
И вдруг над пароходом взлетело белое облако, и вслед за ним рвануло вверх пламя.
Гомон, гул пошёл над людьми. Многие встали в рост, глядели, затаили дыхание…
Капитан отвернулся, закрыл глаза рукой. Ему было больно: горит живой пароход. Но он снова взглянул сквозь слёзы. Он крепко сжал кулаки и глядел, не отрывался.
Вечером виден был красный остов.
Он рдел вдали. Потом потухло. Капитан долго ещё глядел, но ничего уже не было видно.
