Рассказы - [59]

Бегущие уже были за пределами села. По дороге к хутору неслись две пулеметные тачанки. Их сопровождало несколько всадников.

— А третья где же? Может быть, и нам лучше дать драла?

Стрельба не прекращалась. Показалось еще с десяток бегущих солдат. Время от времени они останавливались и по чьей-то команде давали залп.

Вдруг из-за кирки показалась третья тачанка. И за ней отряд конницы.

— А! Вот как обстоит дело!

Бой перенесся из села в поле. Тачанки и группа верховых остановились. Солдаты уже бежали по полю, но расстояние между ними и тачанками было еще около километра. Последняя тачанка, выкатившись из села, взяла направление прямо на хутор. Но, заметив свою ошибку, на полпути свернула к стоявшему в поле отряду.

В это время у края села показалась вражеская конница. Врассыпную карьером догоняет она пехотинцев. Третья тачанка дает несколько выстрелов, но они не достигают цели. Ездовой бешено гонит лошадей.

Актеры, загримированные, в костюмах, забились в повозки. Никто не знал, что будет дальше. Быть может, все это ложная тревога, которая скоро кончится, и спектакль они все-таки доиграют. Чужбинин пытался успокоить истерические выкрики Людмилы Ивановны. Богучарский и Анатолий Барсов ссорились. Богучарский требовал, чтобы «офицеры» переоделись.

— Я не сниму этого мундира. Мне нечего бояться белых. Если хотите, я могу сойти к ним навстречу вот так: с саблей и в погонах.

Барсов был неврастеник и фат. Волновался он не меньше других, но пытался скрыть это бравадой. Богучарский хорошо знал его и, опасаясь, что Барсов просто из фанфаронства может выкинуть какой-нибудь номер, решил его припугнуть:

— Вы знаете, что это называется изменой?

— Мы нейтральные, дети мои! Не сводите меня с ума, — стонала Людмила Ивановна.

Внезапно энергично вмешался Чужбинин:

— Господа, то есть товарищи…

— Лучше будет все же говорить «господа», — заметил Барсов.

— Прошу внимательно отнестись к тому, что я вам сейчас скажу. Никто не снимает костюма. Особенно вы, господа офицеры и солдаты. Понятно?

— Понятно, — отозвался Барсов. У него заблестели глаза.

— То есть как это? — вмешался Богучарский. На его лице было недоумение и растерянность.

— Прошу не вмешиваться! — обрезал его тот. — Все подчиняются моим приказаниям!

В тоне Чужбинина была такая уверенность, что все сразу затихли, а Лидочка, которая была в форме черкесского поручика, подбежала к нему вплотную и, прижав руки к груди, срывающимся голосом спросила:

— И я тоже?

— И вы тоже. Теперь за мною, господа. Те, кто не в форме, остаются здесь. «Маэстро» Богучарский, вы отвечаете за порядок!

— Да что все это значит? — вскричал тот, но ему никто не ответил.

Чужбинин решительно двинулся к дому. За ним шли, невольно стараясь попадать в ногу, три офицера и два солдата — актеры. Позади всех плелась Лидочка. Ноги ее едва передвигались.

Богучарский махнул рукой и распорядился, чтобы оставшиеся заняли свои места в повозках и были наготове. Женщины приумолкли.

Левензои и Воронцов стояли около изгороди. Обушко замаскировал свой пулемет сваленными в кучу камнями. Повозные тоже приготовились к бою.

Белая конница настигла бегущих красноармейцев. Раздалось несколько выстрелов. В облаке пыли сверкнули шашки. Всадники повернули обратно. В это время затарахтел пулемет на одной из тачанок.

— Ага! Наши! — крикнули красноармейцы.

Чужбинин стоял около комиссара. Его золоченые погоны и красные лампасы генеральских брюк были видны далеко. Сзади толпились офицеры.

— Подайтесь назад, — сказал Кудряшов. — Не обращайте на себя внимания. — Его взгляд приковала к себе небольшая группа конницы, вылетевшая из села.

— Сюда прут! — крикнул Обушко.

— Приготовиться к бою!

— Товарищ комиссар, что вы хотите делать?

— Видите, приму бой. В чем дело?

— Можно ваш бинокль? — спросил Чужбинин.

— Нате! — кинул ему Кудряшов ненужный ему теперь предмет.

— Ясно, — проронил Чужбинин, взглянув в бинокль. — Они хотят обходом. Конницы около взвода при двух офицерах. Я прошу вас, товарищ Кудряшов, иметь в виду, что все-таки у нас женщины, актеры.

Кудряшов рассердился.

— Я уже говорил вам — уходите отсюда! — И, повернувшись к собравшимся, крикнул: — Все безоружные марш по домам!

Группа всадников приближалась. Застрочил второй пулемет.

И вдруг произошло нечто совсем неожиданное. Кудряшов не успел опомниться, как Чужбинин начал спокойно и уверенно распоряжаться:

— Господа офицеры, ко мне! Господин капитан, дайте карту. Двух солдат поставьте на крыльце дома. Вот так! Так, так! Господин поручик (к Лидочке), отправляйтесь в дом. Выйдете тогда, когда вас позовут. Господин прапорщик, господин капитан — ко мне. Товарищ комиссар, идите к красноармейцам. Исчезайте. Я принимаю командование. Быстро. Не медлите, а то будет поздно. Скройтесь за изгородью.

Кудряшов колебался одно мгновение. Потом повернулся и в два прыжка достиг ограды. «Если это предательство — первой же пулей в него!» — подумал он на ходу.

На крыльце господского дома расположилась живописная группа офицеров. Капитан Цепский развернул карту. Генерал с биноклем в руках рассматривал приближавшийся отряд. Два солдата как вкопанные стояли у входа. Конница приблизилась настолько, что ясно можно было различить лица казаков. Впереди офицер, сзади другой. Лава замедлила галоп, высоко раскачиваются пики.