Рассказы вьючного ящика - [3]

— Браконьер, — начал было Вадим, — враг при…

Но тут изнемогающий у костра Мишель издал такую пронзительную фистулу, что Виконт, давно прядающий ушами, вскинул морду и оглушительно заржал.

…Минуты три никто и не пытался заговорить. Каждый боролся со смехом в одиночку, каждого ломало и корчило ка свой манер.

Генка, вылезший возле костра на берег, опутанный леской, мокрый, замерзший и несчастный, видя вместо сочувствия к себе уставленные на него пальцы, хотел было обидеться, но не выдержал и зашелся вместе со всеми.

— Ну вот, — сказал Вадим, когда они все отсмеялись и успокоились. Где веселей: тут или на Толевой? Ладно. Ты, Генка, давай отжимайся побыстрее и сушись. А я, пожалуй, ящиком займусь до ужина, а то завтра всю канцелярию в дыру порастрясем.

— Лады, — кивнул Юрка, взяв Виконта за узду. — Отведу к остальным, спутаю. Топай, юморист!

Вадим подошел к вьючнику возле палатки, выложил из него вещи, прикинул размеры пробоины. Обстрогать края дырищи, а изнутри фанерку пригнать милое дело. А помятую петлю молотком можно подправить. Вадим положил во вьючник молоток, фанерку и нож, взял вьючник под мышку. «Вот у того валуна и устроимся», — подумал он. «Лучше бы чуть подальше, у того плоского, следующего», — мягко возразило ему что-то в сознании.

2. Чуждый Голос

Вадим споткнулся и остановился.

«Что это я пугаюсь?» — подумалось ему.

«Да нечего, нечего пугаться! — тотчас же отозвалось в сознании. — Совершенно нечего!»

Вадиму стало не по себе. Он все же сбросил ящик у дальнего валуна, более плоского и в самом деле более пригодного для работы. Он сел на этот валун и поглядел в сторону костра.

Генка, в одних мокрых трусах, с Мишелевой помощью спешно выкручивал одежду. Пальцы его ступней зябко поджались на холодной гальке, и синеватые ноги деревянно согнулись в коленях. Замерз, видать, парень по-настоящему. Как бы не простыл. И спирту для такого случая, как всегда, нет. Смех-то смехом…

«Ха-ха…»-неуместно до дикости зазвучало в Вадимовом сознании то самое, постороннее.

«Разве же мне смешно? — вздрогнув, подумал Вадим. — Ну разве это смешно?»

«Это мне смешно, — обрадованно ответило Нечто. — Это я смеюсь, хи-хи… Ах, какое это превосходное чувство-чувство юмора! Это, безусловно, перл в моей коллекции чувств! Какая прелесть! Как мне повезло на этой планете!»

«Сдвинулся, — подумал Вадим, похолодев, как это бывало у него в преддверии настоящей опасности. — Гаси лампу!»

«Какую лампу? Зачем это? — тотчас же пронеслась ответная мысль. — Ах, это, наверное, в переносном, ассоциативном значении? Я прошу вас, Вадим, выражайтесь по возможности буквально, иначе я буду вынужден постоянно вас переспрашивать. Слишком уж разнообразны здешние формы мышления, а ваш мозг — основной для меня источник информации — мною еще не изучен. Я же недавно тут».

«Какая жуть… Такого со мной не бывало. Какая жуть… — чувствуя, как кровь отлила от лица, думал Вадим. — Что же это, а? Раздвоение личности?»

«Ни в коем случае! — торопливо и энергично зазвучало в мозгу. Сейчас, ну сейчас, вы привыкнете. Как бы мне объяснить, чтобы вы сразу поверили и успокоились? Нет никакого раздвоения вашей личности! Была она единой, и есть, и будет. Вы — есть вы, а я — есть я, личность посторонняя. Просто я временно пользуюсь частью вашего мозга, звучу в нем. Вторжение мое, конечно же, неэтично, я понимаю, но ведь это же — единственная возможность войти с вами в контакт! Однако, при всех обстоятельствах, вы-хозяин, и ваше право в любой момент прервать этот контакт. Одно ваше слово, и я уйду, хотя, конечно, это было бы для меня глубоко прис…»

«Пошло вон, что бы это ни было!» — в то же мгновение мысленно заорал Вадим, содрогаясь от страха и отвращения.

И этот мысленный вскрик был сродни тому неосознанно-точному движению, которым стряхивают с себя что-нибудь мохнатое и гадостное.

Чуждый голос тотчас смолк, исчез. Осталась лишь память о нем, эхо прочувствованного.

Напряжение спало.

— Эй! — крикнул он Мишелю, чтобы окончательно перебить пережитое ощущение. Как насчет пожрать?

— Начать и кончить, — отозвался повар. — С этим циркачом столько времени угробил… Сварю-позову.

— Ладно.

…Все вроде в порядке. Мишель как Мишель, река как река, вечер как вечер. Что ж это было, однако?

Вадим сунул нож в дыру вьючинка, врезался в рваный фанерный край, выравнивая его.

Почему это вдруг, ни с того ни с сего, возникло, чтобы испугать до жути, а потом, как по приказанию, исчезло? Ни с чем не сравнимая странная жуть.. — А если бы он еще раз ощутил этакое? Да уж, наверное, не впал бы в такой исступленный страх, в такую панику. Но этого не повторится. Ни раньше не было, ни теперь не будет. А если бы…

«Позвольте мне несколько слов, — зазвучало тут же, как по заказу. — Не гоните меня! Одно только объяснение! Вы же убедились, что ваша воля — закон для меня. И контакт наш, наша беседа будет продолжаться ровно столько, сколько вы пожелаете. Вы поняли меня, Вадим? Ну что же тут страшного? Вы господин положения. Хотя в вашем испуге повинен я.

Мне следовало начать с самой существенной для вас информации: я — гость на этой земле».

«Все мы — гости на этой земле», — усмехнулся Вадим, почему-то довольно спокойно. «Заткнись!» — спохватился он.