Рассказы веера - [33]

Прочтя письмо императрицы, княгиня поняла: перед ней разверзлась пропасть. Подавляя смятение, она решила сохранить втайне от дочери и зятя известие, принесенное посланником. К физическим мукам прибавились душевные. Прикованная к постели, она только и думала, как, хоть на некоторое время, отвести смертельный удар от своего

дома. Боже, какой наивной теперь казалась ей мечта увидеть дочь на бельгийском престоле!

Сознание княгини работало с привычной энергией, а рука в состоянии была держать перо. Послание императрице она сочинила в сильных, но вместе с тем простых искренних выражениях. Всецело признавая свою провинность в том, что не испросила разрешения на брак княжны Шаховской, она умоляла Екатерину дать им отсрочку к возвращению. Как только дочь оправится от родов, а ребенок будет в состоянии выдержать долгий путь, они свято подчинятся воле государыни.

Теперь все зависело от ответа императрицы. Варвара Александровна не теряла времени даром: она должна подняться с постели! Все, что только можно было предпринять для этого, ею выполнялось неуклонно. В сумятице и полной неразберихе, царивших в Париже, были найдены опытные медики. Каждодневно знающие свое дело целители массировали ее тело, используя лечебные масла и смеси. Порой она кричала от боли, но просила не обращать на это внимания.

У ног княгини к спинке кровати по ее приказанию привязали две веревки. Ухватившись за них, больная старалась приподняться. Тело, ставшее тяжелым и неуклюжим, поначалу поддавалось плохо: в поту и изнеможении она вновь бессильно падала на подушки. Лизе запрещено было наблюдать за этими мучениями, княгиня выгоняла ее из своей спальни, но та, стоя подле закрытой двери, с тревогой прислушивалась к тяжелым вздохам.

Настойчивость, с которой княгиня решилась одолеть болезнь, приносила свои плоды. Через две недели после случившегося удара Шаховская, опираясь на палку и плечо служанки, сделала первые шаги. С каждым днем ее путь удлинялся. Нога волочилась и еще не слушалась, но все-таки княгиня чувствовала себя значительно бодрее. И лишь томительное ожидание ответа из Петербурга, необходимость ради спокойствия дочери хранить тяжелую тайну удручали ее.

Наконец приехал Симолин. По его довольному лицу Шаховская поняла, что ответ императрицы положителен: ввиду особых обстоятельств им давалась отсрочка.

Странное дело, радость была недолгой – вспыхнула и тут же погасла. Мысли о будущем вновь и вновь терзали сердце княгини. Аренберг, ее зять... В глазах Екатерины он был преступником, непрощаемым, а стало быть... Что кроется за строчками императрицы, которые дал ей прочитать посланник: «Принцу Аренбергу не владеть никогда крестьянами Шаховской»? Екатерина как будто сбрасывала Лизиного мужа со счетов – его нет, он не существует, не имеет ни малейшего отношения к ее подданным: матери и дочери Шаховским.

* * *

Второго декабря 1792 года принцесса Елизавета Аренберг родила дочь. Девочку назвали Екатериной. Вполне вероятно, что это было маленькой лестью императрице, которой теперь княгиня постоянно посылала слезные верноподданнические депеши. Однако в жизни семьи произошла трагедия: девочка не прожила и года. Смерть крошечной Екатерины наводит на мысль, что ребенок от рождения был очень слаб.

То, что несчастная мать стоически, без слез и жалоб переносила утрату, очень беспокоило княгиню. За этим чувствовалось отчаяние, которое почти равносильно небытию. Аренберг, изменившийся до неузнаваемости, старался не покидать жену, но, кажется, даже его присутствие было Елизавете в тягость.

Однажды она ровным голосом, поглаживая руку матери, сказала:

– Не беспокойтесь за меня. Я знаю, почему моя малышка покинула нас. Что ей было делать в этом страшном мире? Но мы встретимся с ней. Рано или поздно – встретимся. Ведь Бог устроил так, что все истинно любящие друг друга встречаются на небесах, радуются и уже не разлучаются никогда. Надо только жить так, чтобы заслужить эту встречу. Поскорее заслужить...

* * *

Первый месяц 1793 года резко ужесточил противостояние двух стран – России и Франции.

Жестокой оказалась судьба короля Людовика XVI – ведь он и его близкие были в одном шаге от спасения. Шестерка лошадей уже унесла их далеко от революционного Парижа. Но в одной из таверн, где беглецы остановились пообедать, внешность осанистого человека показалась хозяину заведения примечательной – его профиль был вычеканен на монете. Он послал за пикетом санкюлотов, стоявших вдоль дорог, которые вели из столицы. Король был опознан, возвращен в Париж и предстал «за измену Отечеству» перед судом. 387 голосами против 334 Людовик был приговорен к смертной казни. Беспрецедентный в истории случай – хозяин Пале-Рояля, герцог Филипп Орлеанский, голосовал за то, чтобы родной брат отправился на эшафот.

...21 января 1793 года Людовика XVI со связанными за спиной руками положили на дощатый помост, возвышавшийся на королевской площади. Вся округа, сколько хватало взгляда, была запружена народом. Страшная толкотня, шум, ругань – каждый старался пробиться поближе к месту казни. «Смерть королю! Смерть изменнику! Да здравствует республика!» – раздавалось над площадью.