Рассказы - [71]
— Как дела, дорогая? — спросила она, расцеловав Кэролу. — Как малютка Дидри?
— Ничего, только как раскричится — прямо страх берет, — сказала Кэрола, в действительности имея в виду тот страх, который ей, как всегда, внушала Шийла.
— Это из-за того, что вы ее кормите мясом. — Подчеркнуто грубоватый голос Эрика блестяще соответствовал образу хитрого кокни, а выражение его до неприличия молодого лица как никогда напоминало наглого мальчишку-рассыльного. Он не хотел спора с Рэем, но боялся, что его не избежать, ибо последняя новость задела его за живое. Только паясничанье, пожалуй, может спасти положение: он покажет им все свои номера — от подражания «Итону и Оксфорду» до звука спускаемой воды в унитазе — и так, даст бог, вечер пройдет без эксцессов.
Между тем светское общение уже началось. Эта встреча близких друзей на удивление напоминала официальный раут: действие разворачивалось в твердой последовательности, словно какой-нибудь старинный танец — сарабанда или павана. На своем нелегком пути они сломали множество социальных барьеров и предрассудков, и теперь, окруженные горсткой новостроек посреди этой пустынной и мрачной равнины, они всецело зависели от тех дружеских связей, что сложились в уже далекие дни военной службы. Они по праву гордились тем, что оказались выше классовых различий как в дружбе, так и в браке, но, хотя они вовсе не хотели жить сентиментальными воспоминаниями, только на этих воспоминаниях и держалась крепостная стена, воздвигнутая ими против одиночества.
Так что вначале — дамы в середину. Кэрола непременно восхитится простотой, с какою убран стол, хотя и удивится про себя отсутствию салфеточек, подставочек и веселеньких украшений на салатах и фруктах, которые она так старательно копировала из дамских журналов. Шийла похвалит новое синее платье Кэролы и подумает, что ничего, к сожалению, не может сказать о ее кошмарной брошке в виде собачки. Сначала она упрекнет себя в снобизме, но потом решит, что в конце концов никто не имеет морального права на дурной вкус и мелкобуржуазную жантильность. Им стало легче, когда разговор зашел о головных болях Рэя: тут они обе могут проявить здравый смысл, понимание психологии и практичность. «Что сказал специалист?» — «Ах, ну в том-то и дело. Теперь можно лечиться у приличного психиатра, не будучи миллионером». Как хорошо, подумали они обе, когда находится нейтральная тема, потому что они были друг другу симпатичны, только уж очень круто свела их судьба.
Тем временем — кавалеры в сторону, и главное — не заговорить о политике. Шуточки насчет сослуживцев, а когда и это стало небезопасным — вопросы Эрика о Роберте Оуэне и великодушное замечание Рэя о том, что «единственный серьезный анализ — это, конечно, „1844 год“ Энгельса». Они могли идти на компромиссы и говорить приятные друг для друга вещи, покуда речь шла о девятнадцатом веке: тут можно было дать волю взаимному восхищению, приобретенному в армии.
Затем — дамы с кавалерами. Шийла и Рэй говорили о книгах. По мнению Шийлы, у Рэя, пожалуй, слишком утилитарный подход.
— Я знаю, — сказала она, — что принято сравнивать Филдинга с Ричардсоном, а Диккенса с Теккереем, но, по-моему, это мало что проясняет.
Хорошо ей, подумал он, делать заявления типа «к черту Ливиса, все равно Конрада читать невозможно» — ей-то не надо сдавать экзамен. В целом, однако, фигуры танца давались им легко, и оба испытывали законную гордость. Кэроле и Эрику было куда труднее. Эрик полагал, что Кэрола, в общем, ничего себе крошка, только тяжеловата, как пудинг на говяжьем жире, и лицом уж больно похожа на этот самый пудинг. А она тщетно пыталась не презирать его за пошлость. Впрочем, и они неплохо справились с задачей, вознося похвалы Рэю и Шийле, в то время как улыбки не сходили с их раскрасневшихся лиц.
Наконец — все в середину с рассказами о приключениях военных дней, иными словами — общее веселье.
Рождество бывает не каждый день, и поэтому выпили «за отсутствующих друзей». И каждый в одиночку мысленно вернулся в душную атмосферу семейного рождественского ритуала, из которой им удалось бежать.
— За отсутствующих друзей, — сказала когда-то мать Кэролы, подняв бокал имбирного вина. — Добавлю, что их отсутствие в молельне сегодня утром достойно сожаления.
— Если ты о Пенелопе, — отозвалась тогда Кэрола, покраснев до самого воротничка своей школьной формы, — так она каталась на коньках. Ведь не каждую же зиму река замерзает. Неужели это так страшно? Один-то раз?
— Большое начинается с малого, доченька. Здесь уступишь, там уступишь — глядь, а уж ничего не осталось.
— За отсутствующих друзей, — фыркнув, произнесла бабка Шийлы. — Шийла, поди, думает о своих Маггинсах или Фаггинсах, как бишь их. Хороша компания — голь перекатная.
— Полно, мама, — вступила в разговор мать Шийлы. — Теперь так не говорят. Впрочем, Шийла, эти твои друзья и в самом деле не бог весть что.
— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать, — воинственно ответила Шийла.
— Я думаю, ты все понимаешь, милая. Существует определенный уровень, что называется изящная жизнь, а это не так мало. Ужасно было бы все это бросить, если только ты не вполне уверена, что игра стоит свеч.
Книга посвящена жизни и творчеству Чарльза Диккенса (1812–1870). «Мир Чарльза Диккенса» — работа, где каждая строка говорит об огромной осведомленности ее автора, о тщательном изучении всех новейших материалов, понадобившихся Э. Уилсону для наиболее объективного освоения сложной и противоречивой личности Ч. Диккенса. Очевидно и прекрасное знакомство с его творческим наследием. Уилсон действительно знает каждую строчку в романах своего учителя, а в данном случае той «натуры», с которой он пишет портрет.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.