Рассказы - [55]

Для него, понятное дело, лучше. Мы сразу поняли — ничего хорошего это не сулит.

В Моргановском лесу, конечно. У нас всякому ясно, куда он ее позвал, и гадать не надо — я б одним духом домчала до этого дуба, там таких раскидистых больше и нет, под ним небось и днем-то всегда темно. Нет, вы только поставьте себя на ее место: Кинг Маклейн, высоченный такой, привалился к дубу, луна на него светит, она идет к нему через лес, а он ведь глаз домой не казал уж три года. «Давай встретимся в лесу». Тьфу ты! Диву даюсь, как Сноуди, вот горемыка-то, не померла со страху — до дуба-то до этого не ближний свет.

Ну а там и близнецы народились.

Тут я с ней и сошлась, тут ей помощь моя понадобилась. Относила ей спахтанного масла в придачу к молоку, ну мы и подружились. Я и сама только-только вышла замуж, а мистер Рейни еще тогда стал прихварывать, ну и решил поберегать себя. Что ей, что мне пришлось ломить с ранних лет.

Я всегда так думала: близнецы — что может быть лучше! Да и им бы вроде подходяще, чем, скажите, плохо? Маклейны в первый раз приехали в Моргану из Маклейна сразу, как поженились, и поселились в новом доме. Он не у нас учился, уезжал, чтобы выучиться на законника — у нас для них работы хоть отбавляй. А Сноуди, она дочка мисс Лолли Хадсон, ее здесь всякая собака знает. Ну а папаша ее, мистер Юджин Хадсон, хоть и держит лавку на перекрестке, на выезде из Маклейна, а душевный человек. Сноуди у них одна-единственная дочка, и они на ее ученье денег не жалели. И у нас так думали, что она не выйдет замуж, а будет учительствовать. Одна беда — с глазами у нее было плохо, но мистер Комус Старк и попечители, они на это не посмотрели: они и Сноуди, и всю ее семью спокон века знают, в воскресной школе Сноуди управлялась с детьми лучше не надо. И вот учебный год едва начался, и тут Кинг Маклейн и стал ее обхаживать. Дело было на Всех Святых, помню еще, у нее на окнах фонарики тыквами были всякие приклеены, тогда-то я и приметила, что он на коляске подкатывает прямо к школьному крыльцу — поджидает ее. Что в Моргане, что в Маклейне проходу ей не дает, всякий день к ней наезжает.

Как у всех, так и у них, не быстрее, не медленнее сладилось, да вы небось и сами смекнули, что они мигом окрутились в маклейновской пресвитерианской церкви, а что людей удивят, то им без разницы. А как мисс Сноуди обрядили во все белое, и слепой бы увидел, что белее да чище невесты и не сыскать.

Вот, значит, он на законника выучился и ездил себе торговал от кого-то, с самого начала такой порядок завел, а чем он торговал, это я, как вспомню, вам скажу, а она дома оставалась — стряпала, хозяйничала. А вот была у нее прислуга-негритянка, не была — не скажу, а если б и была, Сноуди с ней нипочем не управиться. Как только она глаз не лишилась — и учительствовала, и занавески во все комнаты сшила — чего только не делала. Ни минуты отдыха не знала. И поначалу непохоже было, что у них дети пойдут.

Вот, значит, как у них с тех пор повелось, само собой вроде так сложилось, вот люди и думали, что так тому и быть — ему ее покидать, а ей по возвращении его привечать, покидать, а потом весточку посылать: «Давай встретимся в лесу», а кончить тем, что бросить на берегу шляпу и опять смыться. Я мужу тогда сказала: я уж счет потеряла Кинговым приходам да уходам, и вот вскорости после этого Кинг и кинул шляпу на берегу. Я и по сю пору не возьму в толк, что он хотел — поберечь ее или обидеть пожесточе. И к тому склоняюсь, что поберечь. А может, она начала над ним верх брать. И чего я голову над этим ломаю? Может, потому, что Фет Рейни, он ничем удивить не может и тем кичится. А Фет тут и скажи: «Пора бы вам, бабам, угомониться и своими домашними делами заняться». Вот тебе и весь сказ.

Так вот, значит, скоро все само собой и обнаружилось. И Сноуди тут же через дорогу ко мне — своей новостью поделиться. Вижу я, она по моему выгону идет, но идет не по-всегдашнему, а словно бы вокруг аналоя плывет. Ленты от шляпки полощутся за спиной — дело было по весне. Вы заметили, какая она и по сю пору в поясе тонюсенькая? Диву даюсь, откуда только у нее тогда силы взялись. Я-то вон какая.

Я доила, а она вошла в коровник и встала в головах у Майки, моей джерсейки. И не сразу выложила свою новость, а выждала — такой у нее был обычай. «У меня, — говорит, — мисс Кэти, тоже будет ребеночек. Поздравьте меня».

Мы с Майкой про дойку позабыли, уставились на нее. А у нее вид такой, будто не одна эта новость на нее свалилась. Будто на нее дождь пролился или там яркое солнце в глаза ей брызнуло. И не только в том причина, что день стоял солнечный. И хоть глаза у нее все в морщинках: легко ли вечно от света щуриться, а туда же, смотрит из-под полей шляпки храбро — прямо лев, в ведро, в денник заглядывает. Ни дать ни взять знатная особа нас своим посещением удостоила. Горемыка эта Сноуди. Как сейчас помню, тогда еще Пасха была и поле за ее синей юбкой малиновыми крапушками полевой гвоздики пестрело. Чаем да пряностями — вот он чем торговал.

Близнецы народились точь-в-точь через девять месяцев с того самого дня, когда он по лесам да по полям шастал и шляпу свою, надписанную «Кинг Маклейн», на берегу оставил.