Рассказы. Том 3. Левша Фип. - [175]

Моя правая рука застряла в липкой машине Джона У. Кэмпбелла, которую тот использует вместо липкой бумаги, а моя левая рука попала в рот Эда Вуда. К счастью, меня не укусили, так как Эд Вуд за все время съезда ни разу не закрыл рот. Я слушаю президента фан-клуба, который, и вижу, как Терри Карр рассказывает Рэю Брэдбери, Чарльз Бомонту и Джерри Биксби, что он может никогда не стать писателем, потому что его фамилия не начинается с буквы «Б». Я смотрю, как фэндом Беркли выпускает фэнзин на единственном в мире мимео с барабаном Бонго.

Все это волнует и восхищает меня, и я не хочу покидать Калифорнию снова. К сожалению, я получаю срочную телеграмму, призывающую меня на встречу в Вашингтоне. Это от мамаши Эйзенхауэр, имя мужа которой я забыл…

* * *

— Подожди минутку, — перебил я.

— Еще кое-что, — возразил Фип. — Я узнаю секрет от Джинн Фейн на конкурсе чаепития…

— Конкурс чаепития! — фыркнул я. — Да тебя там даже не было! Так случилось, что я был судьей на этом конкурсе вместе с Полом Андерсоном.

— Кто? Я никогда не слышал этого имени.

— Нет? — усмехнулся я. — И я полагаю, ты никогда не слышал о Бобе Сильверберге, Роге Филлипсе, Джо Гибсоне, Ричарде Мэтисоне и Ле Коуле и всех остальных. Не больше, чем они — или я — когда-либо слышали о тебе в Солаконе. Потому что тебя на самом деле не было. Не так ли?

— Конечно, я был там, — настаивал Левша Фип. — Может быть, ты не услышал об этом из-за того, что я использовал свой дурацкий псевдоним.

— Дурацкий псевдоним? — Спросил я. — Что это?

— Карл Брэндон, — сказал Левша Фип…

(The Return of Lefty Feep, 1986)

Проныра во времени (A Snitch in Time, 1987)

Теперь я редко бываю в Нью-Йорке, а когда все же бываю, Нью-Йорк добирается до меня. Слишком много движения, чересчур много путаницы, и очень много людей — это комбинация, которую я стараюсь избегать, насколько возможно.

Но эта поездка была необходима, и у меня не было выбора. Заранее зная, что мое настоящее деловое поручение займет добрую половину дня, я соответственно спланировал свой график, и устроил трехдневный отдых. Это обернулось хорошо — после необходимых скидок на задержку рейса, ожидания и поиска моего багажа, попыток поймать такси, отеля, где они испортили бронирование номера, и обычных осложнений, связанных с попыткой сделать прямой звонок Лонг-Ди Ранье домой, я обнаружил, что истратил первый день на сплошное ожидание.

На следующее утро все, что мне нужно было сделать, это позвонить и подтвердить свою деловую встречу, и снова моя оценка ситуации оказалась верной. После шести неверных номеров и одиннадцати звонков, во время которых я слушал музыку, прежде чем меня отключили, я, наконец, дозвонился до партнера и узнал от его секретаря, что он уехал на весь день. Но мне удалось назначить встречу на завтрашний день, так что прогресс был достигнут.

И, конечно же, на третий день, как я и надеялся, у меня состоялась встреча. Конечно, у меня было всего десять минут с человеком, к которому я пришел, — две минуты, если позволить ему говорить по телефону во время конференции, — но это все к лучшему. Это означало, что я все еще мог добраться до отеля, выписаться, взять такси до аэропорта и сесть на другой задержанный рейс, который доставит меня домой к полуночи — в конце концов, мое трехдневное путешествие не было напрасным, и человек, к которому я пришел за решением, озвучил мне определенное «может быть».

В результате я чувствовал себя довольно хорошо, когда вышел из офиса и спустился на лифте в вестибюль. Оказавшись там, я сделал глубокий вдох, положил одну руку на бумажник, сжал другую в кулак и приготовился пробиваться сквозь толпу, пока не добрался до улицы.

К счастью, помощь была под рукой. Все, что мне нужно было сделать, это идти позади двух адвокатов и профсоюзного чиновника, которые, очевидно, опаздывали на встречу с мафией. Когда они размахивали своими дипломатами, сбивая с ног множество препятствий, начиная от школьников и заканчивая маленькими старушками, я просто следовал по их стопам на пути к улицам города развлечений.

Я почти дошел до двери, когда увидел его.

На мгновение я моргнул. Все знают о дежавю, но это было смешно.

Или, скорее, он был смешон — этот высокий, худой человек стоял у дальней стены и отчаянно махал рукой. На нем были брюки в меловую полоску и клетчатый пиджак, который давно следовало выбросить. Он носил фетровую шляпу, которую уже много лет никто не надевал на человеческую голову, а его ботинки из кожи аллигатора были не из тех, что носят уважающие себя аллигаторы. Я снова моргнул, но, когда открыл глаза, он махал мне рукой и пробирался сквозь толпу. Ко мне.

— О нет! — пробормотал я. — Не может быть!

Это не могло быть, но было.

— Левша Фип!

Я выдохнула его имя, и он кивнул.

— Я узнал тебя в ту же минуту, как увидел, — он посмотрел на мой живот, потом на голову. — Там больше, а там меньше волос. Ты изменился не так сильно, как я ожидал.

— Но ты совсем не изменился, — пробормотал я. — Сколько времени прошло с нашей последней встречи?

— Кто считает? — усмехнулся Фип.

— Вопрос не в этом, — сказал я ему. — Я хочу знать, что ты здесь делаешь.