Рассказы - [27]

До самого ленча он работает не поднимая головы. Ленч тоже не дает ему расслабиться. В маленьком кафетерии он берет себе чизбургер и диет-колу. И только проглотив их, вспоминает про Донну.

Климат в офисе — на столько лет вперед — дает ему возможность более трезво оценить ситуацию. Он знает, что пока погода держится на уровне начала семидесятых, их совместная жизнь будет метанием от одного помещения с кондиционированным воздухом к другому. Вытерпит ли он это? С практичностью восьмидесятых он понимает, что с Донной ему лучше. Неясно, правда, как он будет выносить двадцатилетние перепады между этой отстраненностью на службе и жаром их ночей.

Неясно также, какова Донна в восьмидесятые. Вряд ли он узнает это. Она сделала свой выбор, и не в пользу этого климата.

Сомнения Тома усиливаются, когда после работы он окунается в уличные семидесятые. Но так или иначе, он садится в свою машину, заводит двигатель — и все в порядке: ведь он не менял настройку кондиционера. Конечно, это слегка сажает его аккумулятор, зато приводит его в наилучшее состояние духа.

Движение на магистрали чудовищное, но он терпеливо сносит это. В восьмидесятые все было бы несравненно хуже. Автомобилей было бы больше на порядок. А в пятидесятые этой магистрали не было бы вообще — это при том, что ехать в город из округа Орейндж по рядовым улицам почти равносильно самоубийству.

Он заруливает на стоянку перед «Звуками босиком» около четверти шестого. Неплохо. Он снова выключает двигатель, не меняя настройки кондиционера. И торопится зайти в магазин.

Он минует семидесятые достаточно быстро, чтобы не вспоминать о ссоре с Донной. И вот он уже внутри «Звуков босиком» — что за облегчение эти поздние шестидесятые!

Все помещение оклеено плакатами «Не забудь пикап родной!» еще фривольнее, чем у него дома, Питер Фонда на мотоцикле, Никсон (настолько одутловатый, что щеки свешиваются сквозь пальцы). Микки Маус, вытворяющий какую-то непристойность с Минни. Воздух полон ароматом пачули, таким густым, что его, кажется, можно резать ломтями. И над всем этим из огромных динамиков рвется «Любите друг друга» — не в исполнении «Янгбладз», но в оригинале — медленнее, пронзительнее. По радио такого не передадут.

— Боже милостивый! — говорит Том. — Это же Эйч-Пи-Ловкрафт!

Парень за кассовой стойкой удивленно поднимает бровь. У него волнистая каштановая шевелюра и усики а-ля Фу Манчу.

— Я впечатлен, — говорит парень. — Половина моего персонала не знает этой вещи, а тут вы сразу угадываете. Вам помочь отыскать что-нибудь?

— Ну раз уж вы предлагаете… Я здесь за Донной… — Том оглядывается, но ее не видно. Это донельзя огорчает его.

Но парень — это, должно быть, Рик, про которого она говорила, соображает Том, — поворачивается к задернутой занавеси и произносит: «Эй, лапуля, твое авто пришло». ЛАПУЛЯ? Том смертельно ревнует, но тут же замечает на пальце у парня обручальное кольцо. От этого ему становится чуть легче.

Появляется Донна. То, как светлеет ее лицо при виде Тома, не оставляет от его страхов и следа. В конце шестидесятых им с Донной хорошо вдвоем. Он насвистывает пару строф из какой-то песни «Дорз».

Рик снова поднимает бровь:

— Да вы знаток по этой части. Вам бы почаще бывать у нас.

— А почему бы и нет? Мне здесь нравится, — Том вновь окидывает взглядом помещение и в задумчивости потирает шею. — А кто для вас производит закупки?

— Он перед вами, — смеясь, отвечает Рик. Он тычет пальцем себе в грудь. — А что?

— Да так, ничего, мысль одна. — Том оборачивается к Донне. — Ты готова?

— Еще как.

Ба, да она его ждет, соображает Том. Пока он тут трепется c ее боссом.

— Извини, — говорит он и кивает Рику. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно, — Рик вынимает из кармана полосатых клешей бумажник, достает визитную карточку и протягивает Тому. Он почти карлик, но, надо отдать ему должное, он не даст прогореть этим своим «Звукам босиком».

— Если надумаете чего, дайте знать, ладно?

— Договорились. — Том прячет визитку в свой бумажник. Донна в нетерпении топчется у двери. Как только он смеет заставлять леди ждать так долго! Понежнее с ней! С галантным поклоном Том распахивает перед ней дверь.

Донна выходит.

— Не очень-то ты торопился, — говорит она.

Ну да, на улице ведь начало семидесятых. Том тоже начинает свирепеть.

На этот раз все длится недолго, не доходя до полномасштабной ссоры, благо машина Тома стоит в двух шагах. И вот они внутри, и кондиционер работает вовсю, так что они даже могут посмотреть друг на друга без отвращения.

Оба переводят дыхание. Том ведет машину домой. Помолчав, Донна спрашивает:

— О чем это ты думал у нас в магазине? Но Том отрицательно качает головой.

— Погоди. Еще не созрело. Посмотрим, как у нас с тобой пойдут дела, тогда, может, и вернемся к этому.

— Умру от любопытства, — впрочем, Донна не настаивает.

В семидесятые она вцепилась бы в него мертвой хваткой, от чего он сопротивлялся бы еще сильнее. К счастью, в минуту, когда он тормозит у своего дома, Донна думает о чем-то другом. Всю дорогу к двери они хранят молчание, но и только, и все снова в порядке, стоит только двери захлопнуться за ними.