Рассказы - [7]

   - Всем встать, - отчетливо произнес Виктор. - И уберите затемнение. Я хочу видеть, что происходит вокруг.

   Последние слова он адресовал парню-технику, что крутился у ноутбука. Парень разом спал с лица и набрал какую-то команду. Вокруг посветлело: потолок и стены медленно становились прозрачными.

   Я обвел взглядом зал. Ф-фух, пусто...

   Нет. От окна обернулась знакомая полная дама. Ее старшая дочь, Лена, мрачно смотрела в светлеющее стекло. Младшая щебетала, прижимая к себе плюшевого слона. Отец девочек уныло листал яркий журнал.

   - Артур, - дрожащим голосом пролепетала женщина. - Посмотри...

   - Тань, ну что еще? - Ее муж поднял голову.

   И выронил журнал. На пол посыпались фирменные пакетики и пробники. Светлана поморщилась.

   - Все стулья - к той стене. Если не хватит одного ряда, ставьте сверху. - Виктор посмотрел на нас. Мы не шевелились. - Я говорю по-китайски?

   - По-русски, - механически ответил я.

   - Но вы не понимаете, - довершил он. - Хорошо. Мальчик, подойди сюда.

   - Не смейте, - прошептала Светлана.

   Саша шагнул раз, другой. Взгляд его не отрывался от руки с пистолетом.

   - Хорошо... Видишь девочку с плюшевым слоном? Подведи ее ко мне.

   - Только попробуй!

   Полная женщина рывком засунула дочь за спину.

   - Мужики вы или кто? - выкрикнула она. - Одного полудурка со стволом прищучить не можете! Здесь дети, понимаете вы! Нет?!

   - Если вы мне помешаете, - спокойно сказал Виктор, - я убью их всех. А потом подойду к вам. Трудно начать, а продолжить совсем не сложно.

   - Таня... - Артур осторожно погладил жену по плечу. Та стряхнула его руку.

   - Мариша, не подходи к нему, - высоким голосом сказала она. - Дядя тебя обидит. Не надо к нему ходить.

   Девочка недоуменно моргнула. Саша на негнущихся ногах двинулся к ней.

   - Достаточно, - произнес Виктор, когда до девочки осталось несколько шагов. - А теперь возьми у нее слона и вернись с ним.

   Мальчик выполнил его просьбу. В зале стояла мертвая тишина.

   - Он живой, - тревожно сказала Маришка. - Я его с ложки кормила. Не обижайте его... пожалуйста.

   - Извини, Мариша, - ровным голосом сказал Виктор. - Но бездушная игрушка - лучше, чем твоя мама, верно?

   Он отработанным движением вскинул оружие и выстрелил слоненку в голову. Раздался негромкий хлопок.

   - Он живой!! Не надо!

   Девочка бросилась к игрушке. Серый плюшевый слон лежал на полу, раскинув лапы, словно и впрямь стал на миг живым существом.

   - Ты. - Виктор ткнул пальцем в парня-техника. - Вниз, живо. Расскажи им все и добавь, что в этом рюкзаке хватит взрывчатки, чтобы обрушить пару этажей. Если через пятнадцать минут мне не позвонят, я буду знать, кого в этом винить.

   Парень, явно не веря своему счастью, на полусогнутых ногах попятился к выходу. Дверь за ним закрылась, и мне показалось, что мы остались без воздуха.

   - А теперь, - обвел нас взглядом Виктор, - может быть, кто-то еще откажется двигать стулья?

   Желающих не нашлось.

   Я таскал мебель медленно, через силу. Внутренний голос шептал: пока мы переносим стулья, мы живы. Остальных, похоже, обуревали те же чувства. Светлана то и дело подчеркнуто вытирала пот со лба, блондинка еле двигалась. Маришка беззвучно плакала на полу. Ее отец подошел было к ней, но, наткнувшись на взгляд Виктора, увял и, сгорбившись, подхватил четыре стула разом.

   Когда посреди зала остался лишь один стул, Виктор жестом остановил нас.

   - Сумки, телефоны, бумажники, куртки, пиджаки - к стене, - негромко сказал он. - Весь пол в вашем распоряжении.

   - Стулья же есть, - грубовато сказала долговязая девчонка.

   - Лена, не начинай, - почти шепотом попросила ее мать.

   Я расстегнул пальто и бросил его на растущую груду вещей. Бумажник, телефон, ключи, паспорт... На пол упала визитка мэра. Выпросить у Виктора звонок, что ли? "Доброе утро! У вас в приемной висит моя картина, помните? Не хотите ли еще одну? Только вот есть одно затруднение..."

   Ах, да: секретарь не соединит. Мэр Твери не ведет переговоров с террористами.

   Я уселся на пол и скрестил ноги по-турецки, сминая брюки. Каждое движение давалось с трудом: мышцы отказывались повиноваться.

   Виктор быстро двигался вдоль внутренней стены, приматывая к ней скотчем горчичного цвета бруски. Остальные разместились в нескольких метрах от меня.

   Мать прижимала к себе младшую девочку. Ее старшая дочь сидела поодаль, уткнув нос в колени. Светлана, помедлив, сняла элегантные туфли и опустилась на пол, подобрав юбку. Артур и мальчик Саша остались стоять.

   Я повернул голову. За стеклом начинался нормальный мир. Пасмурное утро, сонный еще проспект Чайковского, невидимые пешеходы на Трехсвятской. И все это - даже городские голуби, даже ошалевшие от высоты вороны - далеко внизу: не достать, не угнаться.

   Я вспомнил свою первую и единственную поездку в Нью-Йорк. Как я забрался на небоскреб, несмотря на пасмурную погоду. Мне не нужны были бинокли: я хотел видеть небо, цветущие вишни в Центральном парке, клочки облаков, пушистые издалека и такие холодные вблизи, Таймс-сквер и Гарлем. Чудо, которого я был лишен все шестнадцать лет в приюте. Чудо, которое я хочу подарить...