Рассказы сибиряка - [14]

И гений надежды, и гений мечтанья

С пленительной вязью нетленных цветов!..

* * *

Так, прелестная моя спасительница, так совершилось мое перерождение!.. Я узнал новую, прекрасную жизнь; но вы, поддержите ли вы меня на этом скользком пути своею любовью?.. Вы вздыхаете… вы не говорите мне ни слова…

И молчанье это я

В знак приму согласия,

Но какая ж тут, друзья,

Вышла котовасия!..

Вот, видите ль, в чем дело…

Когда Поэзии фиал

Мне подал Гений вдохновенья

И я рассказывать вам стал

Про чудеса перерожденья,

Про ужас гибельной грозы, —

Я как-то встретил очи девы,

И что ж?.. о выраженья!.. где вы?..

Я видел там жемчуг слезы.

Как я доволен был собою!

Как был признателен к судьбе!

И, одураченный мечтою,

Вот я и думаю себе:

Ага! что значит сила речи!..

А это… говорить ли вам?

А это ногорели свечи,

Так стало тяжело глазам…

Пора и мне не быть повесой,

Подумал я и снес удар:

Спокойно снял себе нагар,

И снова занялся пиесой.

Читаю, кончил наконец,

Услышал вздох и жду ответа;

Но каково же для Поэта?

Как я не умер, мой Творец?

Как обмануться так позорно?..

Я весь в мечтаньях утонул,

А он, мой ангел, он — уснул!

Да, он уснул, прошу покорно!..

Может быть, иной скажет, что в этом рассказе чрезвычайно мало ориентализма; как быть! Я бы и готов продолжать, но, сами посудите, можно ли потревожить прелестную Катиньку?.. Разойдемтесь-ка лучше, господа! меня и самого что-то клонит ко сну…

Послушай, Моисей! Погаси-ка свечку, да пожалуйста, не стучи, как лошадь: ты этак разбудишь мою Катиньку. — «Какую, сударь, Катиньку? Здесь, кажется, никого не видно». — Глупец! разве ты не слышал ее гармонического голоса?..

— «Да голос ваш совсем не женский,

А он один и слышен был». —

Ах, виноват! я и забыл,

Что ты, брат, олух деревенский.

Где ж тебе увидеть этот священный призрак! ступай и спи!.. Э… о… о… а… о… а… ах! Господи, прости мои согрешения!..

Послесловие

Вот в ваши миленькие руки

Моя пиеса: что она

Не коротка и не длинна,

Я Музу приведу в поруки,

И я желаю, чтоб она

Вас заняла порой от скуки.

А знаете ли, на сколько бы хороших строк я помирился?.. О! в каком был бы я восторге, если бы вам понравилось

По пяти на сто, по пяти на сто!

И тогда хоть для пробы

Написал я еще бы;

А не то — басто! а не то — басто!

Примечание к изданию фрагмента «Рассказов сибиряка» (1972 год)

<…> Ход повествования в книге, состоящей из пяти рассказов и послесловия, направляется по двум тематическим руслам: легкая, шутливая болтовня автора с воображаемой возлюбленной по имени Катенька перемежается изложением начал буддийского вероучения Шакьямуни, местами довольно серьезным, местами сбивающимся на тон водевильного куплета. Н.А. Полевой, в сочувственной рецензии на «Рассказы сибиряка» подчеркнувший наличие в них сатирических мотивов, отметил, что форма книги не нова: «Еще во льдах классической поэзии Демутье и Эме-Мартен воспевали шутливым слогом предметы важные, серьезные: первый — мифологию, второй — физику… г. Соколовский также шутя описывает предмет чрезвычайно важный, веру Шиге-Муни; он так же обращается к даме, как и Демутье и Эме-Мартен, и сыплет мадригалы в стихах и прозе» («Московский телеграф», 1833, № 16, с. 434).

B.C. Киселев-Сергенин

Текст и пояснения печатаются по источнику:

Соколовский В.И. Рассказы сибиряка. — М.: В типографии Лазаревых Института восточных языков, 1833.

Примечание B.C. Киселева-Сергенина печатается по изданию: Библиотека поэта. Поэты 1820–1830 х годов. — Л.: Советский писатель, 1972. — Том 2. — С. 721–725.

1833